Глава 41. Значение слова «мир»
<...>
Преподобный авва Дорофей превосходно объясняет слова святого апостола Павла:
«мне мир распятся, и аз миру» (Гал. 6:14).
<...>
Вот оно: «Апостол говорит: «мне мир распятся, и аз миру». Какое между этим различие?
Как мир распинается человеку и человек миру?
Когда человек отрекается от мира и делается иноком, оставляет родителей, имения, приобретения,
торговлю, даяние другим и приятие от них, тогда распинается ему мир, ибо он оставил его.
Это и значат слова апостола: «мне мир распятся».
Потом он прибавляет: "и аз миру". Как же человек распинается миру?
Когда, освободившись от внешних вещей, он подвизается и против самых услаждений,
или против самого вожделения вещей, против своих пожеланий и умертвит свои страсти,
тогда и сам он распинается миру и сподобляется сказать с апостолом: «мне мир распятся, и аз миру».
Отцы наши, как мы сказали, распяв себе мир, предались подвигам и себя распяли миру.
А мы думаем, что распяли себе мир, потому что оставили его и пришли в монастырь,
себя же не хотим распять миру, ибо любим еще наслаждения его, имеем еще пристрастия его,
сочувствуем славе его; имеем пристрастие к снедям, к одеждам: если у нас есть какие-нибудь
хорошие рабочие орудия, то мы пристрастны и к ним, и позволяем какому-нибудь ничтожному орудию
производить в нас мирское пристрастие, как сказал авва Зосима. Мы думаем, что, вышедши из мира
и придя в монастырь, оставили все мирское; но и здесь, ради ничтожных вещей,
исполняем пристрастия мирские. Это происходит с нами от многого неразумия нашего,
что оставив великие и многоценные вещи, мы посредством каких-нибудь ничтожных
удовлетворяем страстям нашим. Каждый из нас оставил, что имел: имевший великое, оставил великое,
и имевший что-нибудь, и тот оставил, что имел, каждый по силе своей. И мы, приходя в монастырь,
как я сказал, маловажными и ничтожными вещами питаем пристрастие наше. Однако мы не должны
так делать, но как мы отреклись от мира и вещей его, так должны отречься и от самого пристрастия к вещам»
После этого объяснения очень понятна причина, на основании которой святой Исаак Сирский,
писавший свои наставления инокам самого возвышенного жительства, то есть безмолвникам,
затворникам и отшельникам, определяет мир так: «мир есть общее имя для всех страстей.
Если человек не узнает прежде, что есть мир, то он не достигнет узнать и то, сколькими членами
он удалился от мира и сколькими привязан к нему. Находится много таких, которые двумя или тремя
членами отрешившись от мира, и в них отказавшись от общения с ним, возомнили о себе,
что они чужды мира жительством своим. Это случилось с ними оттого, что они не уразумели
и не усмотрели премудро, что они умерли для мира только двумя членами, а прочие члены их
живут внутри плотского мудрования, принадлежащего миру. Впрочем, они не возмогли даже
ощутить страстей своих: не ощутив их, не могли позаботиться о исцелении себя от них.
По исследованию (духовного) разума, для составления общего имени, объемлющего отдельные страсти,
употребляется слово мир. Когда хотим наименовать страсти общим именем, именуем их миром:
когда же намереваемся распределить их по частным названиям их, тогда именуем их страстями.
Каждая часть есть частное действие по началам мира (Кол. 2:8). Где престают действовать страсти,
там остаются без действия начала мира. Страсти суть следующее: вожделение богатства,
стремление к собранию разных вещей; телесное наслаждение, от которого блудная страсть;
вожделение чести, от которого происходит зависть; желание начальствовать;
кичение благолепием власти, украшение себя пышными одеждами и суетными утварями;
человеческая слава, служащая причиною памятозлобия; страх телесный.
Где эти страсти престают действовать, там мир умер. И насколько некоторые из этих частей
оставлены, настолько подвижник пребывает вне мира, который настолько уничтожается,
будучи лишен составных частей своих. Некто сказал о святых, что они, живя, были мертвы,
ибо живя во плоти, жили не для плоти. И ты всмотрись в себя, для каких из вышесказанных
страстей ты жив? Тогда познаешь, насколько ты жив для мира, и насколько умер для него.
Когда уразумеешь, что значит мир, тогда уразумеешь из вышеприведенных частных указаний,
в чем ты связался с миром и в чем отрешился от него.
Короче сказать: мир есть плотское жительство и плотское мудрование.
Мир есть блудница, привлекающая к любви своей тех, которые устремляют взоры к ней с вожделением ее красоты.
Тот, кто хотя отчасти увлечен любовью к миру и опутан им, не может избавиться из рук его, доколе мир не лишит его жизни (вечной).
Когда мир вполне обнажит человека и вынесет его из дому его в день его смерти: тогда познает человек, что мир – льстец и обманщик.
Подвизающийся выйти из тьмы мира, доколе находится еще среди него, не может видеть оплетений его.
Мир держит в оковах не только учеников, чад и пленников своих, но вот!
Он и нестяжателей, и подвижников, и возвысившихся превыше его начал уловляет
на дела свои различными образами, попирает их и повергает под свои ноги».
Основываясь на этих понятиях о мире, преподаваемых нам Священным Писанием и святыми отцами,
мы повергаем пред возлюбленными братиями нашими, иноками, совет и убедительнейшее моление:
убоимся служения миру! Этому служению могут подпасть даже подвижники, не внимающие себе строго:
это служение может совершаться при посредстве ничтожных пристрастий к ничтожным предметам.
Примем все меры, все предосторожности к предохранению себя от миролюбия!
Не сочтем маловредным никакого, по-видимому ничего не значащего пристрастия!
Не сочтем маловажным никакого самомалейшего уклонения от евангельских заповедей.
Не предадим забвению грозного изречения, которым возгремел святой апостол Иаков:
«прелюбодеи и прелюбодейцы! не весте ли, яко любы мира сего вражда Богу есть?
иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает» (Иак. 4:4).
Всякое пристрастие есть в духовном смысле прелюбодеяние для инока,
долженствующего любовь свою всецело устремить к Богу, как и псалмопевец возвестил:
«Возлюбите Господа вси преподобнии Его» (Пс. 30:24). «Удаляющии себе от Тебе погибнут:
потребил ecи всякаго любодеющаго от Тебе» (Пс. 72:27).
При служении миру невозможно служение Богу, и нет его, хотя бы оно и являлось
болезненному взору рабов мира, представлялось существующим. Его нет!
А то, что представляется, есть не что иное, как лицемерство, притворство, обман себя и других.
Друг мира соделывается непременно, может быть, незаметно для себя, злейшим врагом Бога
и своего спасения. Миролюбие вкрадывается в душу, как тать, пользующийся мраком ночи,
– нерадением и невниманием себе. Миролюбие способно совершать величайшие беззакония,
величайшие злодеяния. Ужасный пример этого видим в иудейском духовенстве,
современном земной жизни Богочеловека. Оно впало в миролюбие: оно заразилось расположением к почестям,
к славе, к похвалам человеческим; оно пристрастилось к сребролюбию и любоимению;
оно впало в сластолюбие и разврат; оно предалось грабительству и всякого рода неправдам,
а для того чтоб охранить свое положение в народе, оно облеклось в личину строжайшего богоугождения,
самого мелочного исполнения обрядовых постановлений и старческих преданий.
Что было последствием миролюбия?
Решительное отчуждение от Бога, перешедшее в ослепленную и исступленную ненависть к Богу.
Иудейское духовенство противостало с ожесточением Богочеловеку, когда Он явил Себя миру;
оно противостало Ему, имея полное убеждение в его Божественности, как это засвидетельствовал Никодим,
один из членов верховного иудейского собора – синедриона (Ин. 3:2). Иудейское духовенство решилось
на богоубийство и совершило его, зная наверно, что оно действует против Мессии и, в омрачении своем,
высказывая это сознание в тех насмешках, которыми оно осыпало мироспасительную Жертву на Ее жертвеннике – кресте.
«Иные спасе, Себе ли не может спacти?» – говорили архиереи, книжники, старцы и фарисеи (Мф. 27:42),
не замечая того, что они произносят осуждение на самих себя: они сознаются, что предали на распятие Того
и ругаются Тому, Кто чудесным образом, Божественною силою и властью спасал других.
Иудейское духовенство едва услышало весть о рождении Богочеловека, как возненавидело Его,
приняло меры избавиться от Него. Это ясно видно из Евангелия.
Когда волхвы принесли в Иерусалим весть о рождении Царя Иудейского – Христа,
тогда смутился наличный иудейский царь Ирод, смутилась вместе с ним и вся столица иудейская (Мф. 2:3).
Естественно было смутиться, замечает блаженный Феофилакт Болгарский, наличному государю иудейскому
вестью о рождении нового Царя Иудейского, который, следовательно, должен был завладеть его престолом
и лишить власти или его, или потомство его. Но к чему смущаться Иерусалиму при вести о рождении Мессии,
Иерусалиму, который в течение многих веков ожидал обетованного Мессию, своего Избавителя, свою славу,
– Иерусалиму, которого вся религия состояла в вере в грядущего Мессию и в приготовлениях к принятию Его?
Иерусалим смутился оттого, что нравственность иерусалимлян была растленная. Столица поняла,
достойно тонкому столичному чутью, что новый Царь, Царь правды, потребует отвержения безнравственности,
потребует истинной добродетели, не обольстясь и не удовлетворясь добродетелью притворною, лицемерством.
По причине миролюбия иерусалимлян для них был сноснее, приятнее Царя-Бога чудовище Ирод.
Угадывая с верностью душевное отношение тирана, лицемера и лицедея, какими были и члены синедриона,
они при первом вопросе о месте рождения Мессии, решительно, нисколько не остановившись и не задумавшись,
указывают Ироду с точностью на место рождения Мессии, предают Мессию в руки убийцы.
«Христос рождается в Вифлееме иудейском», – говорят они, чтоб усилить отзыв, присовокупляют:
«тако бо писано есть пророком», – и объявляют поразительной ясности пророчество (Мф. 2:5).
Противное этому расположение заставило бы их дать ответ уклончивый, скрыть место.
Евангелие приписывает миролюбцам все злодеяния, совершенные человеками, начиная от убийства Каином Авеля (Мф. 23:35).
Миролюбцы во время земной жизни Богочеловека навершили свои злодеяния отвержением Христа и богоубийством (Мф. 23:32),
а в последние времена мира навершат принятием антихриста и воздаянием ему божеской чести (Ин. 5:43). Страшно миролюбие!
Оно входит в человека неприметным образом и постепенно, а, вошедши, соделывается его жестоким и неограниченным владыкою.
Постепенно приготовились человеки и стяжали душевное настроение, способное к богоубийству, постепенно они приготовляются,
стяжавают настроение и характер, способные к принятию антихриста (2Сол. 2:7).
Превосходно изложил суетность миролюбия и пагубные его последствия святой мученик Севастиан
в беседе к тем мученикам, которые любовью к родственникам и семейству поколебались в подвиге.
Святой Севастиан говорил им: «О крепкие воины Христовы! Вот, великодушием вашим вы мужественно уже
приблизились к торжеству, а ныне хотите уничтожить вечный венец ради окаянного ласкательства ваших свойственников!
Ныне да научится вами мужество Христовых воинов вооружаться не железом, а верою. Не повергайте знамений победы вашей
ради женских слез, и не послабляйте вые врага (диавола), находящейся под ногами вашими, чтоб он, восприяв силу,
не восстал снова на брань. Если первое его восстание на вас было лютым, то последующее будет лютее.
Он разъярен и раздражен (первым своим побеждением). Воздвигнете от земных пристрастий славную хоругвь подвига вашего
и не лишайтесь ее, ради пустого рыдания детей. Те, которых вы видите плачущими, радовались бы ныне, если б знали то,
что знаете вы. Но они полагают, что только и есть та жизнь, которая в сем мире и что по окончании ее смертью тела нет жизни для души.
Если б знали, что существует другая жизнь, бессмертная и безболезненная, в которой царствует непрестанная радость,
то поистине они потщались бы с вами перейти к ней и, вменив ни во что временную жизнь, возжелали бы вечной.
Сия настоящая жизнь скоротечна и столько непостоянна и неверна, что не возмогла никогда соблюсти верности ниже к своим любителям.
Всех, от начала мира надеявшихся на нее, она погубила; всех, желавших ее, обольстила; всем гордящимся ею, наругалась; всем солгала;
никого не оставила в надежде своей необманутым и в уповании непосрамленным, но вполне явила себя ложною.
О, если б она только обманывала, а и не вводила в лютые заблуждения!
Горестней всего то, что она любителей своих приводит ко всем беззакониям.
Она услаждает для чревоугодников объядение и пьянство, сластолюбивых подвизает к любодеянию
и всякого рода осквернениям. Она научает вора красть, гневливого яриться, лжеца обманывать.
Она посевает разлучение мужа с женою, вражду между друзьями, ссоры между кроткими,
неправды посреди праведных, соблазны посреди братии. Она отъемлет правосудие у судей,
чистоту у целомудренных, разум у разумных, благонравие у нравственных.
Воспомянем и лютейшие злодеяния, к которым она приводит своих любителей.
Если когда брат убил брата, сын отца, друг умертвил друга, то по чьему наущению совершились таковые беззакония?
По чьему мановению? При каких надежде и уповании? Не ради ли настоящей жизни, которую человеки, любя попремногу,
ненавидят друг друга и злодействуют друг другу, каждый ища самому себе благополучнейшего пребывания.
По какой причине разбойник закаляет путешественника, богатый насилует убогого, гордый обижает смиренного,
и всякий повинный злу гонит неповинного? Поистине все это злое делают служащие этой жизни и желающие
долгое время пребывать и наслаждаться в любви ее. Она, советуя все злое своим рачителям и служителям,
предает их своей дщери, от нее рожденной, вечной смерти, в которую низверглись первые человеки по той причине,
что, будучи созданы для вечной жизни, вдались в любовь к временной, поработились чревоугодию, сласти и похотению очей,
а оттуда ниспали во ад, не взяв туда с собою ничего из земных благ. Эта-то временная жизнь, – продолжал святой Севастиан,
обратясь к родственникам мучеников, – обольщает вас возвращать вспять неправедным вашим советом ваших друзей,
грядущих к вечной жизни. Она научает вас, о честные родители, отвлекать вашими безумными рыданиями ваших сыновей
отшествия к небесному воинству, к чести нетленной и к дружеству с вечным Царем. Она убеждает вас, о целомудренные жены святых,
чтоб вы ласканиями вашими развратили умы мучеников, отвели их от доброго намерения, доставили им советами вашими
вместо жизни смерть, вместо свободы – рабство. Если они соизволят советам вашим, то поживут с вами малое время,
потом должны же будут разлучиться с вами смертью, и разлучиться так, что свидание вам сделается возможным
только в вечных муках, где пламень пожигает души неверных, где тартарские змеи снедают уста богохульные,
где аспиды терзают груди идолопоклонников, где слышатся горький плач, тяжкие воздыхания, непрестанное рыдание в муках.
Дайте им избежать этих мук, и самих себя потщитесь избавить от них! Допустите их снова устремиться к венцу, уготованному им.
Не бойтесь: они не разлучатся от вас, они идут уготовать вам на небесах светлые обители, в которых вы, вместе с ними
и чадами вашими, будете наслаждаться вечными благами. Если вас утешают здесь каменные красивые домы,
то сколько более будет утешать красота горних домов, где столы блистают чистым золотом, где чертоги сияют славою,
будучи выстроены из красивых камней и убраны камнями драгоценными, где цветут сады присноцветущие цветами неувядающими,
где злачные поля, кипящие сладкими потоками, где всегда воздух благорастворен, живительные ветры, облагоухающие чувства
неизреченным благовонием, где день не меркнет, свет не заходит, радование не прерывается. Нет там ни воздыхания, ни плача,
ни скорби, ниже какого-либо неблаголепия, оскорбляющего взоры; не обонявается там никакое зловоние,
не слышится никакого печального, плачевного и страшного голоса; взорам представляется все прекрасное,
обонянию одни ароматы, уху одно веселое. Там непрестанно воспевают лики ангелов и архангелов,
согласно славословя бессмертного Царя. По какой причине такая жизнь бывает презираема, а временная любима?
Для богатства ли? Но богатство скоро истощается. Тот же, кто хочет иметь его вечно при себе, да слышит, что говорит богатство.
Вы так любите меня, говорит оно, что желаете, чтоб я никогда не разлучалось с вами. По смерти вашей я не могу идти вслед за вами,
но при жизни вашей могу вам предшествовать. Если вы пошлете меня пред собою, то да послужат вам примером
корыстолюбивый заимодавец и прилежный земледелец. Один дает золото ближнему, чтоб с него получить свои деньги
в двойном количестве; другой посевает различные семена в землю, чтоб взять их сторично умножившимися.
Должник отдает заимодавцу золото в двойном количестве, а земля возвращает сеятелю семена его сторично умноженными.
Если вы вверите ваше богатство Богу, то Он не воздаст ли вам его умноженным бесчисленно? Туда пошлите, вперед вас,
богатство ваше, и сами туда же тщитесь скорей прийти. Какая польза в этой временной жизни? Если б кто прожил и сто лет,
но когда наступит последний день жизни, не оказываются ли тогда все прошедшие годы и все житейские сласти
как бы никогда не бывшими? Остаются только следы ничтожные, воспоминание, подобное воспоминанию о путешественнике,
пробывшем у нас в продолжение одного дня. О, по правде, тот, кто не любит превосходной вечной жизни, безумен,
совершенно чужд познания истинных благ! О, по правде безрассуден тот, кто боится потерять скоропреходящую жизнь
для восприятия другой, присносущей, в которой наслаждения, богатство, радости так начинаются, что никогда не оканчиваются,
но пребывают бесконечными вовеки. Кто не хочет быть любителем этой присносущей жизни, тот всуе погубляет и временную жизнь,
впадает в вечную смерть, держится связанным во ад, где неугасимый огнь, всегдашняя скорбь, непрестающие муки,
где живут лютые духи, которых глаза сверкают огненными стрелами, которых зубы величиною подобны слоновым,
которых хвосты угрызают подобно хвостам скорпионов, которых гласы подобны гласам львов рыкающих,
которых одно видение приносит великий страх, лютую болезнь и горчайшую смерть. О, если б было возможно умереть
посреди этих страшилищ и мук! Но что всего лютей: там не престают жить для того, чтоб умирать непрестанно;
не уничтожаются до конца, чтоб мучиться без конца; пребывают целыми, чтоб вечно пожираться угрызающими змиями;
снедаемые уды снова обновляются, чтоб снова служить снедью для ядовитых змей и неусыпающего червя».
Правильное употребление земной жизни заключается в приготовлении себя во время ее к жизни вечной.
Братия! Совершим наше земное кратковременное странствование, занимаясь единственно богоугождением,
заимствуя от мира только одно необходимое. "Есть, – сказал апостол, – снискание велие благочистие с довольством.
Ничтоже бо внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем. Имеюще же пищу и одеяние, сими довольны будем.
А хотящии богатитися, впадают в напасти и сеть, и в похоти многи несмысленны и вреждающия,
яже погружают человеки во всегубительство и погибель» (1Тим. 6:6–9). К такому же нравственному бедствию,
к какому приводят человека сребролюбие, приводят славолюбие и сластолюбие: из этих трех главных страстей
составляется миролюбие.
https://azbyka.ru/otechnik/Ignatij_Brja … estvu/2_42
