Почему с ней это все происходило?
— Да, — отвечает Александра, — сестра моя всегда отличалась и от нас, и от своих сверстников, она не жила всей той жизнью, как мы, а шла по ней как бы «около», не смешивая себя с тем бурлением, которое было важно для всех. Сестра не была ни пионером, ни комсомолкой и ни разу в жизни не ходила на выборы, демонстрации, танцы, куда с радостью шли все. Когда скажет, что заболела, когда спрячется на чердак, а иногда скажет: «Я лучше вам покушать приготовлю и останусь дома».
Мама даже искать ее ходила, очень уж запугивали власти, заставляя ходить на демонстрации и выборы, но когда появлялась дома Тоня, улыбнется, пошутит, и опасность рассеется. Тоня у нас неконфликтная была всегда. С другим бы человеком и поругаться можно было не один раз, а она сама не ругалась, и, глядя на нее, другие утихали. Не ругалась она ни с мужем, ни с начальством, а с родными и подавно сохранялись добрые, хорошие отношения. Как ей это удавалось — уму непостижимо.
В разговоре с Антониной я ни разу не уловила осуждения, как-то она улыбкой или оборотом речи обходила все темы осуждения, не оставляя в разговоре даже намека на этот грех. Антонина говорила, например: «Церковь-то у нас такая хорошая...», «А хор там хороший, так поют!» или «Службы длинные, хорошие, все каноны вычитывают». А другой человек об этом же храме рассказывал совсем обратное.
Как-то вечером Антонина стала рассказывать о своих предках: «Время после революции было тяжелое. Многих стали прогонять с родных мест. Отправили в ссылку в Сибирь и семью нашего деда. Высадили в лесу целый вагон людей, а остальной состав поехал дальше. Здесь были женщины, дети, взрослые мужчины, все стоят у железной дороги, а перед ними — лес... Хорошо, что уже была весна, на деревьях были редкие листочки, почти оттаяла земля. Здесь же выбрали пятерых старших мужчин и пошли цепочкой в лес, подальше от дороги и от греха подальше. Позднее определились и стали рыть землянки, корчевать деревья под посевы, узнавать, у кого какие семена есть да инструменты железные».
Но в это очень трудное время, рассказывали бабушка и отец Тоне, люди и молились много. Со слезами освятили место, где решили строиться, было оно выбрано, когда дня два прошли пешком от железной дороги. А как слушались старших! Нам теперь это очень трудно даже представить, не то что так слушаться.
А вечером собирались у «старшой» землянки, которая была в центре строящегося поселка. Землянка была большая, врыта в землю высотой больше половины человеческого роста. Остальную высоту, метров до двух, подняли надстройкой из переплетенных молодых деревьев, а позднее землянка была покрыта крышей из веток. В центре землянки стоял большой стол и четыре скамьи вокруг него.
Откуда-то доставали Библию, и один из старших, часто это был дедушка Тони, в семь часов вечера читал ее, когда вечерами приходили туда мужчины, чинно садились на скамьи и спокойно ждали. Особенно запомнились Тоне лица мужчин: величественно-молчаливые, мудрые, позднее только в церкви она видела похожие лица, а в миру их почти нет.
Дети хорошо помнили, как старшие, закончив работу, мыли руки, женщины что-то готовили, а мужчины, отряхнувшись, пригладив волосы, как-то особенно серьезно и торжественно читали Библию, а в ней что-то из Евангелия. Дети, облепив старших, но чуть в стороне слушали Евангелие, а потом пояснение к нему, которое, как правило, говорил читавший. Потом была трапеза. А после расходились по своим недостроенным землянкам, некоторые и просто на отмеченное под застройку место, и молились там. Какая это была молитва!
И когда все сии собранные знания об Антонине были записаны, то стало ясно — почему именно она удостоилась многого. Ведь от благочестивых предков и дети Богом особо охраняемы бывают, что и произошло с самого детства с девочкой Тоней. Потому-то она и не запятнала себя вступлением в пионеры, в комсомол, не ходила на демонстрации, на выборы, а позднее не принимала ваучеры, ИНН и остальные все вражии ухищрения. Кого избрал Господь — того и охранял от суеты, лжи, обмана, помрачения сознания и злых дел.
Очень мало мы понимаем и ценим БЛАГОЧЕСТИЕ РОДИТЕЛЕЙ и предков своих, но Господь все знает и сохраняет потомков их до внуков и правнуков.
Поэтому благосклонно примите безхитростные рассказы Антонины о ее пути к вере, о явлениях Божией Матери, о советах, которые она и для нас с вами получала от икон святых, ведь по вере вашей да будет вам...
* * *
Но духовного отца у меня не было
Про схиигумена Алексия Пензенского я узнала только в 2008 году, когда мне было семьдесят лет и я уже долго мучилась с больными ногами. К этому времени уже много лет жила я церковной жизнью, исповедовалась, причащалась. В жизни встречала несколько хороших священников, к некоторым ходила на службу по несколько лет, но как такового духовного отца у меня не было. И поэтому, когда прочитала я книгу «Дорога к старцу», тут же мне подумалось, что к такому человеку не зря тянутся люди, и мне очень захотелось к нему попасть. Когда я читала книгу о старце, то наплакалась о его горьком физическом недуге и о наших духовных уродствах и почувствовала себя одним из его духовных чад, которые выросли, как и все послевоенные прихожане, никем не воспитанными и необразованными церковно и жизнью людьми.
Пришла я к вере и стала ходить в церковь много лет назад. Очень непросто призвал меня Господь к Себе. В это время я жила в городе Каменск-Уральском, Свердловской области. Было мне в то время тридцать шесть лет, у меня уже две дочки родились, Ирина и Наташа.
— Родилась я в Тамбовской области, — начала свой рассказ Антонина Дмитриевна, — у верующих благочестивых родителей, Татьяны Алексеевны и Дмитрия Михайловича, в селе Царевка Гавриловского района, там же они и работали, а воспитанием детей занималась бабушка Наталья. Церкви в селе не было, ее сожгли в 1933 году, и все верующие собирались у бабушки Натальи в доме: читали Евангелие, Псалтирь, молитвы, говорили о Боге.
Там же у бабушки и жила в основном Тоня, которая все это слушала, впитывала, запоминала и очень любила разговоры о Боге. И когда много лет спустя попала Тоня в странную ситуацию, то все вспомнила, о чем бабушка рассказывала ей, поняла, что с нею происходит, и убедилась, что только с Богом в Церкви Православной может она получить исцеление и спасение.
* * *
Что произошло со мною в 1972 году
Я в то время работала в кафе буфетчицей. Прихожу с работы домой, в зале работает телевизор. Я своей дочери Ирине сказала: «Ирина, не включай телевизор, ведь сейчас такие страшные дни перед Пасхой. Люди хлеб не едят досыта, а мы кино смотрим». Она мне ответила: «Мама, ты, как старая бабушка, ничего не понимаешь. Ведь в телевизоре говорят такие же люди, как и все мы».
Мне, конечно, это не понравилось, но я перечить не стала и пошла в спальню. Когда вошла туда, Александр, муж мой, лежал на диване и мне сказал: «Вот, Тоня, грешить-то мы знаем, а молитвы ни одной не знаем». А я ответила: «Я "Отче наш" знаю». А он знал «Достойно есть». Мы пытались их читать, но ни он, ни я прочитать тогда не смогли, ум у нас был отнят, мы все забыли. Я легла в кровать и снова хотела читать молитву, но не смогла вспомнить ни одного слова и не заметила, как заснула. Вижу сон: я иду домой в белой рабочей курточке, в сапогах, а к дому подниматься нужно немного в горку, у меня ноги скользят, из кармана моей куртки сыплется разменная монета. Я соберу в карман, чуть нагнусь, снова высыпаются.
Вдруг увидела — идет моя работница из кафе Александра и с ней рядышком идет юноша высокого роста и очень красивый. Я такого юношу никогда не встречала. Я их стала просить, чтобы они меня проводили до дома. Когда они довели меня до дома, то я тут же проснулась и услышала, что мужской голос считает цифры от 1 до 41. Сосчитает и орет каким-то нечеловеческим голосом «обратно, обратно», и снова считает от 1 до 41.
Я лежала и недоумевала, что это такое происходит? Во сне или наяву? За окном слышны были шаги и разговоры. Я встала, посмотрела в окно — никого не видно. Все тихо на улице (мы жили на втором этаже). Потом мужской голос мне сказал: «Пойдем со мной». Я ответила: «Не пойду». Он снова мне говорит: «Пойдешь, пошла на удочку, вот и возьмем с собой». Я ответила: «Не пойду, Божия Матерь спасет». Он мне своим грубым голосом сказал: «Никакая Божия Матерь не спасет и никакая мать не поможет, все в наших руках будете».
Тут я сильно от страха вздрогнула и вспомнила о своих грехах. Думала: я — великая грешница и мне не спастись. Я подошла к кровати, а Александр у меня спросил:
— С кем это ты разговариваешь?
Я ответила:
— Не знаю: кто-то куда-то меня зовет.
Он мне сказал:
— В таких случаях надо молиться.
Я тогда стала просить о помощи Богородицу:
— Скорбящая Божия Матушка, спаси и сохрани меня, грешную.
А «он» так и орет: «Никто не спасется, всех возьмем в свои руки». Было непонятно и страшно.
На работу мне в тот день надо было идти пораньше, и будильник я завела на пять утра. Когда будильник прогремел, я все еще лежала, и мне было страшно, но встала и начала умываться, а «он» где-то рядом орет, пугает меня: «Возьмем с собой! Возьмем с собой тебя!» Потом я подошла к зеркалу, стала лицо мазать крестом, а «он» сказал, как будто кому-то передавая: «К зеркалу
подошла, красоту наводит». Я вошла в спальню, в комоде у меня лежали крест и икона «Знамение Божией Матери». Я достала икону, положила ее за пазуху, «он» мужским голосом, передразнивая, сказал: «Я икону и Крест положила за пазуху», — а на мне креста не было в то время.
На улице «он» закричал: «Тоня, повернись, посмотри, кто с тобой говорит», — но я как шла своей дорогой на работу, так и шла, голову не поворачивала ни влево, ни вправо, а только просила: «Скорбящая Божия Матушка, спаси, сохрани и прости меня, грешную».
Пришла на работу и женщинам всем рассказала о случившемся, они мне говорят: «Это, наверное, ты брата умершего не поминаешь, вот "он" и пришел вместо брата». Я им ответила, что церквей нет и как поминать, я не знаю, но когда вижу нищих, всегда подаю милостыню. Одна женщина дала мне молитву «Живый в помощь», я ее переписала, крест на себя сразу надела. После работы зашла в магазин, купила три пары носков на помин брата. Домой вошла: было все тихо, и дома никого не было.
Моя сотрудница Клавдия дала мне молитву «Яко с нами Бог». Вечером я стала еще раз переписывать молитву «Живый в помощь». Написала одну молитву, подала дочке Ирине, чтобы у нее с подругой была. Вторую молитву написала и положила под подушку Александру. И стала еще писать молитву. Только дописала молитву — вдруг услышала стук в окно, и сильно заорала кошка, я подумала: «Откуда же кошка попала к нам на второй этаж?» Посмотрела на часы, время было 23 часа 50 минут.
В это время мужской голос стал звать меня: «Подойди к окну». Я подошла, стала ограждать окно крестным знамением «Во имя Отца и Сына и Святого духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь». «Он» мне орет: «Живые не придут, надо мертвых просить!» Я стала говорить: «Бог с нами, Бог с нами, Бог с нами». «Он» мне стал говорить: «Бог-то с нами, и дьявол с вами, что Бог есть, знаете, а меня думаете, что нет». А я все повторяла: «Бог с нами, Бог с нами, Бог с нами».
И стала ограждать пол и стены крестным знамением, а «он» за мной, как марширует, орет: «Раз, два, три, раз, два, три». В руках у меня была молитва, которую я переписала, «Живый в помощь». Держала ее в левой руке. Когда оградила кухню крестным знамением, «он» стал орать: «Сашка, отшиби ей правую руку и выбрось молитву из-под головы».
Я зашла в спальню, Сашу оградила крестным знамением и сказала ему: «Саша, не слушай, это нехорошие люди кричат». И из спальни пошла в зал снова ограждать крестом. Оградила окно, повернулась, а Александр идет ко мне в зал с поднятыми вверх руками, сложенными в виде рогов, как у оленя. В уме у меня была мысль: «Я тебя, сатана, крестом убью», и смело шла на него, осенила руки его крестным знамением, и они упали вниз. Саша вышел в коридор и хотел уходить. Я его оградила в спину крестным знамением, он тут же вернулся, пошел в спальню и уснул. И все это происходило, как в немом кино, без единого слова.
Закрыла дверь в спальню и пошла в зал ограждать крестным знамением окно, молитву переложила из левой руки в правую, а левую приложила к груди. Мужской голос заорал: «Левую руку приложила, а правую мы ей на могиле отшибем». Откинула я левую руку и сказала: «Все равно меня Господь спасет ради детей. Господь меня спасет». Тогда меня начало изгибать и гнуть к полу, думала, что вот-вот головой достигну пол, но держалась я крепко, с великой силой удерживала себя, чтобы только не упасть.
С большим трудом я выпрямилась, дочь Ирина мне говорит: «Мама, надо "Скорую" вызывать». Я ответила, что не надо, потому что поняла, кто творит это со мной. Мне тут же левую сторону как парализовало, левая нога стала недвижимой. Левая рука висела как плеть. С великой силой дошла до кровати Ирины, вспомнила, что скоро Пасха. Взялась правой рукой за одежду на груди и во всю комнату вскликнула: «Иисус Христос воскреснет, и я воскресну, ведь жив Иисус Христос!»
Мне тут же руку и ногу отпустило, и я села на койку. Злой дух, я поняла, что это он, говорит: «Наказывай, в чем тебя хоронить». Я испугалась и поверила его лукавству, поверила, что умираю, и Ирине стала говорить, в каком платье меня схоронить. Потом он мне сказал: «Пойдем в туалет», — пошла и в одежде села на крышку унитаза. «Он» мне говорит: «Бери веревочку, ты только ее притяни, а мы тебе поможем. Что ты боишься? Что ты умрешь, что ты задавишься, душа будет отвечать одинаково». Тут вошла Ирина и говорит: «Мама, пойдем спать», — и я пошла в спальню, легла. «Он» как начал меня с ног крутить, как веревками, докрутит до пояса и говорит: «Крест на ней, он мне мешает», — и так повторяет много раз. Но я просила Богородицу и неотступно молила: «Пресвятая Богородица, помоги мне, скорбящая Божия Матушка, спаси меня».
* * *
Они быстро выписали меня...
К утру я совсем изнемогла, сил не было. Думала, что умру, и умру без причастия, а мне хотя бы святой водички попить, и то душе стало бы легче. Александр утром повел меня к моей сотруднице Клавдии. Она со своей соседкой Анной повели меня к верующим старушкам. Там мне дали святой воды и просфоры. И вызвали «Скорую» с психбольницы. Меня повели домой. Когда подошли к подъезду, то злой дух орал: «Не заходи в дом, тебе в нем не жить». Мои спутники взяли меня и привели в квартиру. Когда я вошла в квартиру, то злой дух сказал: «Не ложись на кровать, а ложись на пол», — и я легла на пол. Я поняла, что меня положили за убиенных чад моих (аборты). «Он» сказал: «Она всех детей во чреве пожрала. Сколько сделала абортов?» Я отвечала: «Не скажу». Меня сильно мучил «он» за эти грехи. Потом меня родные переложили на диван, а «он» сказал:
— Клади голову на спинку дивана, мы ее рубить будем.
— Рубите, я с Богом. — ответила я.
— Пальцы будем рубить.
— Рубите, я с Богом.
— Всю на куски изрубим.
— Рубите, я с Богом.
Меня мои помощники перенесли на руках в спальню, а «Скорой» все еще нет. Видимо, Господь показывал мои страдания другим и «Скорую» задерживал. Тут Александр пришел с работы, наклонился надо мной, сильно плакал и говорил: «Тонюшка, куда же ты собралась, на кого ты нас оставляешь, посмотри, как хорошо на улице, скоро весна, а ты куда-то от нас уходишь». Я ответила: «Я сама ничего не знаю, куда меня Господь ведет».
Потом приехала «Скорая», меня одели, так как я сама даже чулки надеть не могла. Когда меня привезли в больницу, врач спросила: «Вы будете купаться?» Я ответила: «Буду». В ванну со мной пошла пожилая няня, я ей рассказала, из-за чего со мной так случилось: я просила дочь, чтобы она не включала телевизор, вот «он» и напал на меня. Она мне сказала: «Это тебе не к нам надо было ехать, а искать бабку», — а я ей ничего не говорила, а про себя подумала: «Зачем же мне нужна какая- то бабка, чтобы она за меня молилась? Я сама должна за себя молиться, мне нужна церковь, я спасусь в Церкви только».
Врачи меня обследовали, я у них две ночи ночевала, и они меня выписали сразу на работу, потому что их болезни у меня нет, я совершенно здорова.
* * *
Зачем купила большой телевизор?
Утром я вышла на работу и приняла буфет в кинотеатре «Юбилейный». Так там «он» орал разными голосами, свистел, визжал, как петух кукарекал и орал: «Вам не спастись, все наши будете, нас много, а вас мало». Я старалась на эти страшные его крики не обращать внимания. Людей обслуживала кротко, со смирением и улыбкой, а в душе держала: «Скорбящая Божия Матушка, спаси и сохрани». Отработала свою смену, и женщины мне сказали, как найти церковь в Свердловске, и я поехала туда, причастилась. Купила иконы Спасителя и Казанской Божией Матери. Когда приехала домой с иконами, сразу вошла в спальню, вижу — оттуда выходит мужчина в черном костюме ко мне спиной, лица его я не видела. «Он» пошел в зал, где стоял телевизор.
После принятия святой воды мне стало легко и хорошо, я забыла, что со мной было. Потом мне неожиданно захотелось сменить маленький телевизор на большой. Я сдала маленький, купила большой «Крым-206», и поставила его в тот же угол. Это было 22 июня 1972 года. И «он» снова напал на меня, мучить начал так же и все орал: «Насмотрелась маленький телевизор, смотри теперь большой». Хотя я и маленький не смотрела, но ведь сама же и большой купила. Зачем?!
Вот, дорогие мои братья и сестры, какая грешная, возгордилась, что со мной ничего уже не будет и все от меня отошло. А Господь снова дал испытание, и я 25 июня опять поехала искать спасения в церковь.
И вот что произошло в Свердловской церкви. Там заговорили иконы. Это было мне предсказано моей бабушкой Натальей. Моей мамы матерью. Когда была маленькой, больше находилась около нее, она жила рядом с нами. У нее я и жила всегда.
У нас в деревне в 1933 году сожгли церковь, и старушки всегда собирались у бабушки Натальи, молились, пели молитвы, говорили о Боге. Мне очень нравилось их слушать, так как любила Господа. Думала, что каждую Пасху распинают Господа, и об этом очень скорбела.
Как-то я на Пасху смотрела, как играет солнце, и снова вспомнила, что Господа опять распинают, хотя еще была отроковицей, но заскорбела и произнесла слова: «Господи, лучше бы меня прибили на доске, чем Тебя распинают». Вот однажды с бабушкой мы были одни, никого у нас посторонних не было. Она стала мне говорить: «Вот, милая моя внучка, я не доживу, а ты доживешь и будешь знать и видеть то, что в последние времена перед концом мира в церквях заговорят иконы». И я всегда думала: «Как же они заговорят?» И вот Господь мне открыл эту тайну только в 1972 году в Свердловской церкви.
* * *
Первое явление Матери Божией
Это произошло 15 июня 1972 года. Когда я вошла в Иоанна Предтеченскую церковь, то услышала голос Пресвятой Богородицы. Она мне сказала: «Доченька наша пришла». Я сильно плакала и думала: «Вот бабушки моей пророчество сбылось, вот иконы и заговорили». Богородица меня поправила и сказала: «Тоня, не иконы говорят, а Дух Святой говорит, иди к нам и не плачь, у нас не плачут». Я в церковь приехала вечером, служба уже закончилась, все расходились по домам. И опять Богородица мне сказала: «Тоня, походи по церкви, приложись к иконам, но далеко не уходи, а как станет темнеть, то ты приди снова к церкви». У них раньше ворота в церкви не закрывались, люди шли мимо церкви через кладбище на работу и с работы.
Вот где-то часов около одиннадцати я снова пришла в церковь. И тут же со мной оказались, как мне вначале показалось, две незнакомые женщины, но потом я поняла, что это Ангелы. Меня поставили напротив икон Спасителя и Иоанна Крестителя, которые написаны при входе в церковь по правую сторону, а по левую — Богородица и Николай Чудотворец. Там раньше работала только эта церковь — Иоанна Предтеченская — и расписана была с улицы вся иконами. И вдруг мне стали называть грехи, я тогда не знала о мытарствах ничего. Может, бабушка что мне говорила, но я ничего не помнила, а помнила только о Боге.
Стояла я среди этих Ангелов, как на экзаменах. Злые духи называют грехи, а на них надо дать ответ. Но мне отвечать не приходилось, за меня им отвечал Ангел, который стоял по левую сторону от меня.
Подумала: «Откуда они меня знают, ведь я за сто километров приехала, а они все про меня знают». Только в уме просила Господа о помиловании меня: «Господи, прости меня, грешную. Господи, помилуй меня, Господи, не оставь меня, Господи. При кончине мира все пусть рабы Божии пойдут вперед, а я пойду самая последняя, потихоньку пойду, только с Тобой, мой Господи». Тут мне назвали ложный грех, я в это время сама открыла свои уста и сказала: «Я этот грех не помню. Я его не делала». Тут опять за меня заступились и сказали: «У нее этого греха нет, и он не записан». Тут мне и аборты напомнили, и злые духи сказали: «Она всех детей во чреве пожрала». На меня как они ругались, обзывали всякими словами, кричали: «Грязная, грешная, скверная дура тамбовская!» А я думала, все правда, но почему дура тамбовская?
После этого Господь, или, вернее, Ангелы, стали читать мои добрые дела. Их было больше, Господь сказал: «Она даже болезнь на себя просила, чтобы ей заболеть раком, перенести операцию и не быть плодоносной». Также было записано, как молилась за болящую свою маму, когда она сильно болела, как молилась по-детски. Я не помню, а там где-то записано.
И мои добрые дела, по их записям, перевесили все худые дела, и Господь сказал: «Я всех кающихся грешников принимаю, и ее Я беру на Свои руки». Тогда злые духи мне снова говорят: «Бери присягу, что ты будешь молиться за живых и мертвых». Я ответила, что ленивая «за себя молиться, не только за живых и мертвых». Господь им ответил: «Она не в армии, присяга ей не нужна, она уже на Моих руках». Я тут сильно обрадовалась, думала, что они от меня отойдут. А злые духи и правда с визгом отлетели, и их не стало слышно.
Богородица мне сказала: «Сейчас пойдем пройдем крестным ходом», — и мы пошли так же, как мы ходим вокруг церкви. Я шла у них посередине. Они о чем-то говорили, но мне ничего не было слышно.
Напротив алтаря мы остановились, они также что-то сказали, но для меня было непонятно. Когда дошли до церковных входных дверей, то Богородица мне сказала: «Тоня, мы тебя сейчас пустили в церковь, у нас ключи есть от церкви. Хотя тут и иконы, но тебе одной будет страшно. Мы сейчас от тебя улетим, а тебя пустят в сторожку, утром мы снова к тебе прилетим».
И я осталась одна. Около меня никого не было, время было два часа ночи. Тут вышел сторож, пригласил меня в сторожку, затопил печь, напоил меня чаем и со мной еще нищенку одну без ног. Так мы пили чай, сидели, разговаривали.
Сторож был верующим, имя его не помню. Он мне рассказал, как во время войны он попал в плен, его хотели отравить, давали ему пить яд, но он ожил и пришел домой жив и здоров, потому что был с Господом. Но я о себе молчала, ничего не говорила, а его слушала со вниманием.
Утром снова два Ангела были со мной, и снова был мне суд. Тут спрашивали умерших, кто меня знал. Одни говорили — добрая, а кто не знал, отвечали «не знаем». Я «его» в это время видела, злого духа, «он» стоял в сером пальто, в серой шляпе, в сапогах, а морда рыжая, заросшая, суровая. «Он» передавал все своему демону, как в рупор орал. Вот когда раньше была демонстрация, кричали «ура» или лозунги в рупор, так и «он» кричал.
А Богородица так передавала на Небеса, что описать невозможно, шло как бы по какой-то звуковой струночке. Мне Господь сказал: «Тоня, ты будешь молиться за весь мир о живых и мертвых». Я ответила: «Я не справлюсь, Господи, ленивая я и молитвы не знаю». Он мне ответил: «Ты много молитв не знай, какие знаешь, те не забывай». И еще сказал: «Что видишь, что слышишь, никому сейчас ничего не говори».
* * *
Поездка в Псково-Печерский монастырь
Через некоторое время, в 1973 году, я поехала в Псково-Печерский монастырь, где находятся мощи святого Корнилия. Тут меня Господь (дома я тоже слышала голос Господа от иконы, как и сейчас в моей келье-комнате) благословил говорить притчами. Не сразу все говорить, а постепенно. Потом, позднее, благословил Господь говорить все: «Говори все тем, кто слушает. А кто не слушает, отойди и не говори ни слова, а ко Мне придут, Я с них за это спрошу. — И еще Господь добавил: — Напиши все, поймут или нет, а ты напиши. Ты пишешь о Небесном и проповедуешь о небесном Иерусалиме».
Вот так, по благословлению Самого Господа я стала смело говорить и писать. Уже в Тамбове в три церкви передавала написанное, мною о явлении Божией Матери, такие же тетради есть у прихожан. Была еще у приснопамятного архиепископа Евгения тетрадь написанная мною, в 84 листа.
Было сказано Матерью Божией, чтобы священники службу не сокращали, а наоборот увеличивали ее до истинной. Цены на все требы чтобы дороже не делали — и так людям трудно. Я говорила: «Матерь Божия, может, Патриарху что-то написать?» Она ответила: «патриарху Алексию ничего писать не надо, он в Москве, а Москва провалится, им не до этого».
В Покровской церкви у настоятеля Николая Степанова написана тетрадь. Он только один мне сказал:
— Да, путь длинный пройден вами, и я взял все во внимание. В его церкви самые недорогие требы, и весь народ туда идет. Он прослужил пятьдесят лет настоятелем этой церкви и не дал ее разрушить врагам церкви.
* * *
Второе явление Матери Божией в Тамбове
После работы 26 мая 1985 года я пошла в Покровскую церковь. У одной старушки спросила: «Какой сегодня праздник?» Она ответила: «Встреча Казанской Вышинской Божией Матери». Я раньше про этот праздник ничего не знала.
После службы стала подходить к Кресту. Когда я дошла до алтаря, где лежала икона «Казанская Вышинская Богородица», увидела незнакомую Женщину. Она стояла и смотрела на меня, а я на нее. Она была высокого роста, выше всех в храме. Я приложилась к Кресту, к иконам, вышла на улицу, получила просфору, съела ее, запила святой водой. Когда дошла до церковных врат, то увидела эту Женщину, которая смотрела на меня у иконы. На Ней было голубое платье длинное, чуть были видны носочки туфель, они были как вязаные. На голове черный большой платок с бахромой, в руках белый однотонный платочек, обшитый узкими кружевами.
По одежде Она походила на икону «Покров Пресвятой Богородицы», которая у нас написана на церкви на втором этаже. Она так сильно плакала, Ее слезы заливали все лицо. (здесь и далее жирным и разноцветным выделено мной - моё прим.) В сторонке от Нее стояли две девушки в черных юбочках, в белых однотонных кофточках.
Я к ним подошла и спросила у них: «Вы не знаете, откуда эта Женщина приехала?» Одна из них мне ответила: «Да вот Она в Тамбов приехала в Свою церковь, а Ее оттуда выгнали, вот Она и плачет перед Сыном Своим». На воротах икона «Нерукотворный образ Господа Иисуса Христа», а с другой стороны, «Иверская Матерь Божия». Я отошла от них в сторонку к церковной ограде и стала ждать, что будет дальше, потому что сразу поняла, что это люди неземные.
В скором времени ко мне подошла незнакомая прихожанка, спросила у меня, откуда эта плачущая Женщина. Я ей ответила: «Не знаю, это, может быть, Богородица, а может и Варвара Великомученица, ведь сейчас время наше последнее настало, и для нашего испытания Господь может послать на землю к нам любого святого».
Мы с незнакомкой отошли от них подальше в сторонку и смотрели, в какую сторону они пойдут. К нам подходили прихожане и спрашивали: «Откуда приехала эта Женщина в голубом одеянии, вы не знаете?» Мы им ответили, что не знаем. Когда все вышли и церковь закрыли, они стали отходить от ворот, и видим, что направляются в нашу сторону. Богородица сложила Свои ладони под голову и, склонив Ее на правое плечо, так сильно плакала, будто на Нее кто из ведра поливал. Вся с головы до ног была умыта слезами. Когда они поравнялись с нами, то девушка, у которой я спрашивала, подошла ко мне и строго спросила:
— Кто ходит по Земле и плачет?
Я робким голосом ответила:
— Богородица. Кто еще за нас, грешных, будет плакать, кому мы больше нужны.
Она постучала мне по плечу и сказала:
— Ангел подсказал, — и от нас пошла к своим спутникам.
Мы с незнакомой прихожанкой тоже пошли за ними.
Тут я увидела, что Богородица идет в ризе, а риза вся сияет золотом, и видна была косичка, короткая, седая. Я подумала: у Нее и коса как моя, короткая. И снова я не заметила, как Она переоделась и идет опять в голубом платье. Та девушка, которая разговаривала со мной (это были Небесные Ангелы, так я поняла), подошла ко мне, взяла меня за концы головного платка и сказала: «Ты почему в таком платке пришла в церковь? — Мой платок был шелковый цветной. — Тебе в нем ходить в церковь нельзя, и всем вам нельзя ходить в церковь в цветных платках. Когда вы приходите в церковь в цветных платках, то Ангелы от вас отходят. Вы должны ходить в церковь в белых однотонных платочках, чтобы на них не было ни одного цветочка».
На незнакомке, с которой я шла, был красный платок, повязанный вокруг головы. Она ей указала пальцем на голову и сказала: «А ты в каком виде пришла в церковь?» — и пошла встала на свое прежнее место. Женщина, которая была со мной, спросила: «Я крест ношу на цепочке, говорят, грешно так носить». Тут ей Сама Богородица ответила: «У нас в Иерусалиме на цепочке носят только молодые, потому что они учатся, а все постарше носят на ленточках». Незнакомка спросила их:
— Это так далеко, и вы к нам приехали, наверное, у нас что-то случится.
Богородица ответила:
— Да, случится, вот Я к вам и приехала. И случится это скоро, скоро, скоро.
Женщина снова спросила:
— А где случится, у нас в Тамбове или еще где?
Богородица ответила:
— Да, в Тамбове, но жизнь будет тяжелая по всей Руси.
Женщина снова спросила:
— Мы хотя лет десять проживем?
Богородица ответила:
— Это будет скоро, скоро, скоро.
Богородица шла в середине своих Ангелов, а мы с незнакомкой шли за ними. Потом Богородица стала разговаривать с моей спутницей, о чем они говорили, я ничего не слышала, хотя стояла рядом с ними, вот как закрывается слух, значит, мне было это не нужно, не полезно.
Вдруг я услышала — Богородица ей говорит: «Как вы тут, в Тамбове, живете? Идет пьяный, какими вы словами его только ни обругаете, каких только слов из ваших уст ни услышишь. А вы их не должны ругать, вы им должны помогать, то есть молиться за них. Зашел пьяный в троллейбус, вы ему должны место уступить, а вы готовы напинать и за двери выбросить». И тут же постучала незнакомке пальцем против сердца ее и сказала строго:
— Вынь из сердца своего, что ты в нем имеешь.
— Да, я вот такая есть... — ответила моя спутница.
Богородица возложила свою руку ей на голову и сказала:
— Вот когда ты вынешь все из своего сердца, что ты в нем имеешь, очистишь его от всего, и тогда жизнь твоя пойдет по-другому. Ты вот в таком виде из церкви идешь, в красном платке вокруг головы повязана?
Спутница стала оправдываться:
— Нет, это я мимо шла и подошла к церкви. Я в церковь не хожу, меня все гонят, всем я будто мешаю, и перестала ходить в церковь, а стала молиться на кладбище.
Богородица ей говорит:
— На кладбище молиться нельзя,
И я «умно» добавила:
— Конечно, нельзя, ведь там тела усопших покоятся
Богородица строго посмотрела на меня:
— Не тела там покоятся, а молитвы нет там, — и добавила, — Ходи в эту церковь, — и показала на Покровскую, — там Сам Бог Саваоф, святой Питирим, преподобный Серафим Саровский, святой Митрофаний Воронежский, Николай Чудотворец, Пантелеймоне Целитель, — и еще называла много святых, но я больше никого не запомнила. — А Красные платки и косынки в церковь не носите, это галстук Ленина, и молитесь, чтобы закопали его. Если не закопают, быстро мир погибнет, его держат как плащаницу сатаны», — и от моей спутницы стала Богородица подходить ко мне, я сильно обрадовалась.
Положила Свою руку мне на правую руку, повыше ладони, и спросила:
— Тебе тяжело жить?!
Я ответила:
— Мне тяжело, потому что мир блудный и смутный, и в нем тяжело спастись.
Потом я сложила ладони крестообразно под благословение и сказала:
— Матушка, благослови меня на земную жизнь и скажи, можно мне рассказывать, как я Богородицу видела? А Господа от икон слышала в 1973 году 25 и 26 июня в Свердловской церкви?
Она смотрит на меня и отвечает:
— Рассказывай, но смотри на людей, а людей будешь видеть ты сама. Посмотришь на человека, если видишь, что ему можно рассказывать, то рассказывай, а если видишь, что такому человеку говорить ничего нельзя, то от таких людей отходи, а то попадешь в их ярость. Он тебя слушать не будет, у него из сердца будет исходить зло, и ты будешь сильно волноваться, это сердцу трудно выдержать. Таких людей избегай.
От меня Она сделала два шага вперед, Сама смотрела на меня и, как гром прогремел, сказала:
— Били Богородицу и выбросили за забор, и Богородица от вас уходит.
Спутница моя спросила:
— Скажите, кто же Вас бил, женщины или мужчины?
Она остановилась и снова, как гром прогремел, сказала: «Били мужчины, били и женщины, били и священники, а Богородица ведь Сама к вам пришла во плоти», — и пошла в дом, где их приютили.
Когда мы вошли в дом, то там Богородицы не было. Ангел подошла ко мне со словами: «Сшей себе юбку черную, синюю, любую, длинную. Как на Богородице, можно шестиклинку — в узких юбках в церковь ходить нельзя. И сшей себе белую однотонную кофту, белый однотонный платок, чтоб на нем ни одного цветочка не было, и эта одежда чтоб была у тебя церковной». Потом нас со спутницей моей благословила пойти домой, и мы со слезами пошли по домам. Как же люди не узнали Богородицу? Когда я пришла домой, зажгла лампаду, всю ночь не могла уснуть, умываясь слезами от обиды. Как же не могли люди узнать Пресвятую Богородицу? Ведь Она совсем не походила на земную женщину.
* * *
Многие слышали, как Она говорила...
Утром я снова пошла в Покровскую церковь. Когда пришла, то стала им рассказывать — ведь у нас в храме была Сама Богородица, а вы Ее не признали. Анна Митрофановна из свечного ящика мне говорит: «Я видела, как они выходили, а как входили — не видела». Раиса, которая в просфорне работает, подошла и спросила Женщину:
— Скажите, из какого монастыря Вы к нам приехали?
— Богородица ей ответила:
— Я истинно говорю, что приехала с Небеси.
А Раиса на нее грубо:
— Ой, какая ты гордая.
— А ты какая? Когда вам говорят ложь, вы слушаете, а когда вам правду говорят, вы слушать не хотите и не слушаете, язычники вы.
Наталья Григорьевна, певчая в этом храме, говорила:
— Я слышала, священник произнес слова «Господи, помилуй».
Женщина ответила:
— Да не помилует Сын Мой вас, тут спасутся только двое, а остальным всем приготовлена яма.
Раба Божия Серафима рассказала, что слышала, как Она говорила: «Меня здесь задушили керосином». Раньше ведь масло в лампадках жгли трансформаторное.
Раба Божия Антонина жила недалеко от железнодорожного вокзала, говорила, что Эту Женщину видела на вокзале и Она говорила:
— Мы приехали, хотели матушек с собой взять. Всю Русь проехали, но ни одну готовую, достойную не нашли.
Одна старушка рассказывала, что стояла перед иконой, которая была вынесена на середину церкви и Богородица взяла ее за руку, перевела на левую сторону и сказала: «Впереди иконы стоять нельзя. Проход от алтаря до иконы должен быть свободным».
Марфа в тот день работала у подсвечника и рассказала нам:
— Я спросила у Матушки, когда подошла к Ней: «Скажите, из какого монастыря Вы к нам приехали и как Вас зовут?» Она ответила: «Я истинно с Небеси и имя Мое тайно запечатствовано».
Еще одна женщина говорила: «Я подошла, взяла Ее за руку, а Ее послушницы мне сказали: «Ее за руки трогать нельзя». Но Богородица сказала: «Пусть трогают». Женщина стала Ей жаловаться, что в семье неурядицы. Сын жене изменяет, а у них дети, и как им помочь, не знает. Богородица ей ответила: «Молись, проси Богородицу, всех скорбящих радость».
Многие слышали, как Она говорила: «Скоро вам будут давать новые документы, сами добровольно ничего не берите». Также поучала, чтобы женщины носили платки низко повязанные, чтобы волосы не показывали. Еще говорила, чтобы в воскресные и праздничные дни веником полы не подметали и много не стряпали, не стирали, не мылись, а то «Меня всю залили». Также просила передать, чтобы все сделали кресты на могилках, а не памятники. Ее многие видели в церкви, но за Ней пошли только мы.
После случайно я познакомилась с женщиной в красном платке, с которой мы шли за Богородицей. Она стояла и рассказывала о явлении Богородицы. Я ее узнала по платку, которым она опять была повязана. Я спросила:
— Как вас зовут?
Она сказала:
— Мария Яковлевна.
Я еще спросила:
— В чем была одета Богородица?
— На ней была коричневая юбка и белая кофта.
Я подумала: «Как же так? Шли рядом, а одежду на Ней видели по-разному?» Потом я встретила Наталию Васильевну, которая пустила их на ночлег к себе. Я ей стала говорить, что у Нее была Богородица и святые Ангелы. Она мне ответила:
— Они у меня просили пироги, чтоб я их накормила пирогами. Я им сказала: «У меня ничего нет для пирогов, но я сейчас схожу в кулинарию, куплю тесто и настряпаю вам пирогов». А они ответили: «Если у тебя нет своего ничего, то тогда ходить никуда не надо», — так я их пирогами и не накормила.
Я ей снова задала вопрос:
— Наталия Васильевна, как же получилось, что вас с нами не было, а мы в гостях у вас побывали?
— А я в это время еще была в церкви.
Вот так нас Богородица привела в дом без ключа и без хозяйки. Наталия Васильевна, сейчас умершая, была кроткая, смиренная, очень верующая женщина, жила одна. Детей у нее не было. Она сорок лет мяса не ела и по усопшим читала Псалтирь.
Еще Богородица сказала: «Священники ведут себя по подобию первосвященников, и ум у всех омраченный. А певчих в церквях мы не видим, потому что молитвы их не слышим. Они стоят у алтаря, как перед телевизором. Разговаривают, улыбаются, перешагивают с места на место, покрыты словно лентами вокруг головы, или совсем без головного убора, и поэтому мы их не видим и не слышим, ибо нет у них ни веры, ни благоговения, ни любви к Богу». И еще добавила:
— В аду есть священники, а сейчас их добавилось еще больше, со своими неправедными благословениями: «Берите ваучеры, все документы, ведь паспорта и номера — это не страшно». Еще они ложно говорят: «Все берите, что дают, только бойтесь поставить на руку или на лоб печать». Но ведь давно уже пояснили, что когда будут выдавать эти документы, то тайно будут ставить лазером и печати.
А я благодарю Господа, что мне Господь дал в помощь Пресвятую Богородицу и Николая Чудотворца еще в 1972 году, и благодаря Им я не взяла ни ваучер, ни пенсионное удостоверение, и медицинского полиса у меня нет, и ИНН не брала. У меня частной собственности нет и паспорт старый.
