Будут открываться храмы, красить х будут, мазать, но Богом избранный туда не пойдёт, всё будет со звездой. И батюшки будут не истинные, а самозванцы. В храмах никого не будет, пусто будет.
Один священник проводил отчитку в храме. Его знакомая много раз его просила: «Выходи, выходи из Церкви, ты служишь не Христу, а уже антихристу», диски давала смотреть, литературу читать. А он говорит: «Нет, у меня не кровь антихриста, у меня Кровь Христова в Чаше». А на Троицу ему Господь сам показал. Пришёл на родительскую, на троичную – в храме пусто, ни клира нет, ни прихожан. Пришёл один бесноватый. Он давай его исцелять. У него крест-мощевик, он говорит: «Выходи, нечистый!» - «Не выйду!» - «Выходи!» - «Не выйду!» - «Выходи!» - «Не выйду!» - «Почему не выйдешь?» - «Ну а ты же патриарха Кирилла поминаешь, зачем я выйду? Мне тут хорошо». Но после этого он ещё служил и отчитывал, пока не попал в больницу. Через какое-то время он же сидит на автовокзале, к нему подходит мужчина средних лет в старинном военном мундире. Он ещё подумал: «Где это такие мундиры у нас хранятся…» Он подошёл к отцу Николаю и говорит: «Брат, пожертвуй несколько монет». А была перестройка, денег у священника не оказалось, только на проезд и на буханку хлеба какие-то копейки. «Ну ладно, брат…» И добавил: «Брат, я погорелец» Пришёл священник домой, а у него была книга о царе Николае, которого он очень возлюбил. Перевернул он страницу, увидел фото царя, и понял, кто был просивший милостыню. Он схватился за голову, готов был бежать, собирать любые деньги, у кого есть. Царь подтвердил, что его и семью сожгли («Я погорелец»).
Крещение. Приходит одна раба Божия к обедне, стоит ко кресту в правой части храма. Вдруг шум, все оборачиваются: «Мать Пашенька пришла… мать Пашенька пришла…» Раба Божия постеснялась своего внешнего вида, думает: «Не дай Бог она ко мне подойдёт…» Параскева походит к ней, берёт под руку: «Пошли. » Выходят. Параскева: «Бери веник, выгоняй всех!» Она говорит: «Мать Паша, да как я…» - «Выгоняй!» - «Я никого не буду» - «Ну пошли отсюда». Повернулись и пошли. Идут по улице, она с веником. Приходят к папе (мать была в церкви), Параскева говорит: «Вася, встречай гостей! Угощай нас!» Он говорит: «Да вы что! Мать в церкви, а вы сюда пришли!» - «Угощай нас!» Сели чай пить. Раба Божия волнуется, ушла с обедни… Параскева: «Сиди, сиди». Поели, чай попили. Вышли. Параскева сказала: «Иди домой», а сама пошла в другую сторону. Люди идут с церкви. Мама идёт, раба Божия говорит: «Да мы у тебя в гостях были». Так по улице с веником и шла.
А вот другой случай с этой же рабой Божией. Зовёт её отец Александр петь в храме, она отказывается. Потом как-то видит во сне: приходит в храм, доходит до кры́льца, смотрит – на кры́льце все певчие стоят в грязи. Развернулась и ушла. Матушка прям завела её петь на клирос, раба Божия начала петь. Когда рассказала батюшке, стала каяться, батюшка спросил: «А что ты мне до этого не сказала, что ты зайдёшь, а они все будут в грязи?» Она говорит: «Ну как я могу это сказать?» А батюшка говорит: «А вот надо было сказать, а я бы обличил».
Раб Божий Сергий, когда подходил целовать крест, увидел духовными очами на священнике католический головной убор.
Мать Паша просила сторожа закрывать её в храме (это было перед войной). Приходит в первый день и просит закрыть её: «Я буду молиться». Он пришёл, закрыл её на ночь. Приходит на следующее утро, открывает, она вышла. На следующий день опять просит закрыть её на ночь. Закрыл. Заходит, ищет её – её нигде нет. Она откуда-то со стороны вышла. «А где ты, мать Паша была?» - «Да тут я». А на третий раз приходит – она около храма стоит.
Предсказывала смерть людей: подходила к дому, где в скором времени должен был скончаться человек, делала бугорок из земли.
Предсказала войну: измазалась вся кровью, рога одела и ходила по рынку. Её забрали и отвезли в Оренбург, посадили её там за решётку. Напротив неё сидит милиционер. Она говорит: «Ты чего сидишь, меня караулишь, иди вон свою дочь (или сына) спасай». У этого милиционера ребёнок утонул в колодце. Он пришёл и говорит: «Отпустите её».
Ходила в холода с куском льда, прижатым к сердцу. Ей говорили: «Мать Пашенька, ведь холодно́!» Она отвечала: «Сердца холоднит у всех».
Предсказывала современную моду: у неё всегда были длинные ногти, когда ей говорили постричь, она говорил: «Нет-нет, модно будет».
