ШРАМ
Нотариальная контора. Жду приёма. В комнате ожидания вместе со мной ещё несколько человек. Люди угрюмы, сосредоточены, в себе.
Вдруг открылась дверь из комнаты нотариуса, и молодая женщина, лет, может, быть двадцати пяти, вывела оттуда молодого мужчину в спортивном костюме. Она поддерживала его под руку, показывая куда пройти и где присесть. Двигался мужчина осторожно и правой рукой будто ощупывал пространство перед собой. Так делают слепые. Но парень видел. Правда взгляд его был туманный и, казалось, испуганный.
Девушка подвела его к стулу возле меня и осторожно усадила на него. Он повернулся ко мне другой стороной, и я вдруг увидел огромный шрам на его недавно постриженной и уже немного обросшей голове. Шрам был длинный и глубокий, как траншея. Начинался он от левой брови, поднимался вверх на лоб, дальше шёл надо всей левой височной долей головы, и заканчивался на затылке. Шрам был совсем свежий. Он был похож на крупную молнию сумки или женского платья. Казалось, что его можно расстегнуть так же, как расстегивают сумку.
Симметрично, по обе стороны шрама, отчетливо были видны темно багровые точки, почти маленькие дырки, от швов. Их было много, и было видно, что швы сняли совсем недавно. Может быть даже вчера.
Такого я не видел никогда.
Я поймал себя на мысли, будто мне хочется дотронуться пальцами до этой разрезанной пополам головы, дотронуться до краев страшного, во всю голову бело-красного шрама, и от этого странного желания в душе что-то ёжилось и холодело.
Несчастный человек. Совсем белый. С крупными синими кругами вокруг глаз.
Женщина, помогавшая ему, разговаривала с ним, как с малым ребёнком: "Ты сам должен говорить нотариусу, что ты доверяешь мне распоряжаться квартирой, ходить в жэк, подписывать документы". При этом она смеялась и ластилась.
Белый человек с разрезанной головой слушал растерянно и рассеянно. Его взгляд медленно плавал по людям вокруг. Он что-то показывал пальцем, женщина опускала его руку и говорила ему о том, что погода стала лучше, что жарко не будет и, что ему будет комфортно.
Зовут его Женя.
Он несколько раз повторил что-то невнятное. Потом я расслышал. Он говорил: "Я выздоровею. Я выздоровею. Я выздоровею".
Судьба.
Все ожидавшие старались не смотреть на парня и на девушку вместе с ним (жена? сестра?), но не смотреть не могли. Было видно, что они тоже чувствуют что-то особенное, неприятное, даже будто стыдное. Но в то же время что-то произошло. В атмосфере комнаты, в которой, до появления этого парня, сидели просто угрюмые и безразличные друг ко другу люди, вдруг случилось что-то, отчего люди увидели друг друга и словно остановились и поняли. Поняли, что те "серьёзные" дела и суетные заботы и переживания, конечно, очень важны и серьёзны, но ведь все у них, т.е. у нас, у тех, кто сидит в этой комнате, ожидая приёма у нотариуса, все у нас, как минимум, лучше, чем у этого парня с разрезанной головой.
И люди стали теплее друг ко другу. Учтивее, что-ли. Они стали говорить: "Позвольте" и "Спасибо".
А парень, после того, как нотариус поговорила с ним наедине, доверенность подписал.
Молодая женщина была очень довольна и много суетилась, помогая ему выйти на улицу.
Он шёл, стараясь не задеть ног сидевших посетителей, и продолжал повторять: "Я выздоровею. Я выздоровею".
И ещё он улыбался людям, которым было неудобно на него смотреть.
Берегите себя, православные, и не жалуйтесь на свою судьбу.
И Бога благодарите.
За все.
https://www.facebook.com/Vasiliy.volga/ … 6184677472
Истории из жизни от Василия Волги.
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12017-06-09 08:32:02
- Администратор
- Зарегистрирован: 2016-06-10
- Сообщений: 412
- Уважение: [+242/-2]
- Провел на форуме:
3 дня 8 часов
Поделиться22017-06-09 08:44:39
- Администратор
- Зарегистрирован: 2016-06-10
- Сообщений: 412
- Уважение: [+242/-2]
- Провел на форуме:
3 дня 8 часов
РЕЗНЯ НА ПОРОГЕ
Православные, пора приготовиться. Мы не вечные и зря ходим в Храмы, если за Веру Христову у нас не станет сил положить свои души на пороге Киево-Печерской Лавры.
Мы с вами, православные, уже почти четыре года молимся и просим у Бога помощи в том, чтобы он остепенил сатанистов. Но, похоже, Господь приготовил нам с вами другую тризну. Кровавую. Как святым, бывшим прежде нас.
И не надо бояться, православные. Что может нацист, убивающий тело? Ничего. Душ наших, православные, он не убьет. Но с каждым будет по слову Христову: «а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным.
Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч,
ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее.
И враги человеку – домашние его.
Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня;
и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня.
Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее».
Пора приготовиться, православные. Сатанисты в силу вошли. Дрожат. Беснуются. Готовятся. Пора, православные, Христос зовет. Наше время скоро. Не бойтесь умереть за Веру Христову. Не бойтесь умереть за Христа.
Поделиться32017-06-09 08:50:32
- Администратор
- Зарегистрирован: 2016-06-10
- Сообщений: 412
- Уважение: [+242/-2]
- Провел на форуме:
3 дня 8 часов
ТАКСИСТ
«Опаленные войной». До сегодняшнего дня я не чувствовал этого словосочетания. Да и произносил я его редко. Только слышал. Слышал, но не чувствовал.
Москва. Лефортово. Я вызвал такси. Ждал дольше, чем мне сказал оператор. Таксист промазал. Приехал не ко времени и не туда. Я позвонил со своего киевского номера. Меня соединили с таксистом, и мы нашлись.
- Мне на Цветной Бульвар, - сказал я, усаживаясь на переднее сиденье, возле водителя.
Таксист громко назвал адрес навигатору, подождал, пока тот выстроил маршрут, и двинулся.
Ему лет сорок, может быть сорок пять. Одет был в заношенный спортивный костюм и на ногах сандалии. Стрижен коротко. Глаза колючие. Резко выделяющийся подбородок. Когда он на повороте повернул голову влево от меня, на затылке, под коротким ежиком волос, я увидел несколько больших белых шармов. И еще я обратил внимание на руки. Не знаю, как это сказать, но я сразу подумал об оружии. Это не были руки рабочего человека. Широкий большой палец правой руки, был как будто отполированный и плоский. Ноготь и сама верхняя фаланга пальца – круглые. Еще до разговора с ним я несколько раз смотрел на этот палец, и мне представлялось, как он опускает собачку предохранителя на АК-47.
- Я не местный. Без навигатора и до Красной Площади не доеду, - сказал он мне, не глядя на меня.
- А. Понятно, - ответил я.
Какое-то время проехали молча.
- У вас номер Киевстар? – спросил таксист, и косо коротко взглянул на меня, и опять на дорогу.
- Да, - ответил я.- А вы откуда знаете? Из Украины?
- Из Донецка, - ответил он.
Опять помолчали. Я внимательнее стал приглядываться к нему, если можно так говорить, когда вы смотрите на человека самым краешком своего глаза. Он мне все больше походил на волка. Такой же серый и такой же хищный.
- Ясно,- сказал я. – А я родом из Северодонецка.
- Там и живете? – спросил он.
- Нет, живу в Киеве, - ответил я.
- И как там? – спросил он, и внимательно, словно не глазами, а сканером посмотрел на меня.
Мы оба понимали, что мы определяем друг друга по системе «свой-чужой».
В машине было тяжело. Хотелось выйти.
- Плохо. Безнадежно почти,- ответил я.
Опять помолчали.
- А вы тут давно? На заработках? – спросил я.
- Я тут отдыхаю. Отцы командиры отправили. Греха на мне много. Сказали, что хватит. Сказали, что уже совсем в зверя превращаюсь. Сказали, что мне надо пожить гражданской жизнью,- ответил таксист.
- Воевал?
- Воевал.
- Долго?
- Долго. Я в ополчении с первого дня. В разведке. Как только стали хоронить у нас детей, так я и в ополчении. Все могу простить, но детей, но стариков, но невинных… Никогда.
- Меня зовут Василий, - сказал я и протянул ему руку.
- Виталий, - ответил он.
Я не знал о чем говорить дальше. Это ведь не разговор со штатными агитаторами, которые, подобно мне, борются с бандеровцами за мониторами своих компьютеров или создают «правительства в изгнании», участвуя в политических ток-шоу. Не смогу вам передать своих ощущений. Мне было неуютно. Не было стыдно, но было горячо. Было так, будто я попал не в свой пазл. Будто из своего надуманного мира я вдруг оказался в мире реальном, о котором я ничего не знаю и узнавание которого мне неприятно, больно, стыдит меня, ломает мои стереотипы.
Я не знал, как продолжить разговор. Не знал о чем спрашивать. Спросил о том, что было до войны:
- Кем ты был до войны?
- Я ветеран МВД. Двадцать лет угрозыска. А теперь вот, три года войны.
И после короткой паузы он начал говорить. Говорил нескоро, угрюмо, говорил из глубины себя:
- Три года войны. Что это за война? Где враг? Кто враг? Те пацаны, которых я в плен брал? Запуганные дети из Житомира или Ровно? Раненые и брошенные своими же? Они враги?
Оставлять своих на поле боя. Зверье какое-то. Никого из нас не учили законам войны, но своих бросать нельзя. Погибни, но товарища своего, раненого своего товарища спасай. Пусть даже ценой своей жизни.
Зачем эта война? А дети?! Как это простить? А на мне сколько крови!! Как я с этим жить буду? Как мы все с этим жить будем?
Мы подъехали на Цветной Бульвар. Я расплатился. Еще раз пожал ему руку.
- Счастья тебе, Виталий, - сказал я.
- Причем тут счастье? – ответил он, и отвернулся от меня.
Я вышел из машины, и какое-то время, не двигаясь, смотрел вслед удалявшегося от меня такси, которое словно растворялось в автомобильной утробе Большого Города и уносило вместе с собой покалеченную человеческую душу, опаленную гражданской войной. Страшной войной. Ненужной войной. Войной, за которую всем нам будет стыдно.
https://www.facebook.com/Vasiliy.volga/ … 1092920648
Поделиться42017-06-09 09:00:25
- Администратор
- Зарегистрирован: 2016-06-10
- Сообщений: 412
- Уважение: [+242/-2]
- Провел на форуме:
3 дня 8 часов
ВРЕМЯ ИУДЫ
Страшная сегодня ночь. Ночь предательства, непонимания, отречения.
Священная История рассказывает о последнем разговоре Христа со своими учениками. Особенно ярко это показано в Евангелии от Иоанна.
Христос говорил им, а они не понимали. Он говорил им, что Он не от мира сего, а они не понимали. Он говорит, что туда, куда Он идет, они сейчас идти не могут, Он говорит им о Своей смерти, а они не понимали. Он знал их, он видел каждого и сожалел о том, что человеческая природа медлительна и земна, Он сожалел, что все они хотят земного, а Он говорил им о Небесном, они хотят земного, они требуют у Него земного, они требуют, чтобы Он просто согласился, чтобы Он стал царем земным, а они стали бы при нем министрами и князьями, они хотели Царя Небесного усадить на земной трон. Царя Небес хотели сделать распорядителем казны. Они не понимали Его.
Понял один. Понял Иуда. Тот, который носил их маленькую казну, который носил ящик для сбора подаяний. Собирая копейки у нищих, он грезил о миллионах. Он грезил о земном богатстве, которое вот еще немного и обвалится на него, как из рога Изобилия, сразу, как только его Учитель станет земным царем. Умен был Иуда. Хитер и умен. Быстр на мышление и поступки. Он первый понял, что Иисус не тот царь. Он ужаснулся, что три года он верил не тому. Он верил не Иисусу, он верил в свой выбор. Он видел, как за Иисусом пошли люди. Он знал, что все ждут Христа, как царя земного, и он был с Ним от самого начала Его служения. Ведь именно ему Иисус доверил самое, как считал Иуда, главное – деньги. В мире Иуды только деньги имели смысл и силу. Только власть могла дать денег много. Он верил в свой выбор и саму свою жизнь поставил на карту. И первый из двенадцати понял, что ошибся. До него до первого дошло, что Иисус царем не будет, что говорит Он о чем-то, что понять невозможно, что идет Он умирать, что Отец Небесный послал Его умирать, послал на Крест, и говорит Он о смерти.
Как молния обожгло Иуду это понимание. Он ужаснулся. Все рухнуло. Все три года Учитель говорил им о том, что они не могли вместить в себя. Земные души их прозрели только после смерти Его. Иуда же не дождался Его смерти. Иуда решил отомстить за «поруганные» надежды. Кипел он ненавистью и мщением. Он предал Учителя, он предал Христа. Он поменял Его на благо земное. На тридцать серебряников Его поменял. Продал, Бога за тридцать монет. Он хотел блага земного.
В тот последний вечер, пока Иисус еще говорил с остальными учениками, пока они еще силились понять Учителя и их разум с трудом пробирался через земную логику к логике Небесной, пока еще Иисус говорил с учениками, Иуда ушел к тем, которые хотели убить Иисуса. Иуда пришел к ним и рассказал, где они могут схватить Его.
Прямо сейчас.
Он в Гефсимании.
Он с остальными.
Вы можете всех схватить. Но Его я покажу солдатам. Его они возьмут первым.
Я поцелую Его.
Я поздороваюсь и поцелую Его. Тот, которого я поцелую, Он и есть. Хватайте. Только заплатите мне. Серебром. Дайте мне за то, что Он меня обманул, за то, что Он звал меня в Небо, за то, что мне нужно серебро. Я здесь пожить хотел, а Он меня все это время обманывал, а Он мне все это время говорил о Небесах. А я не хочу Небес. Я отрицаю Небеса! Я здесь пожить хочу, и гори все ясным пламенем. А Небес я не хочу. Нет их. Их быть не должно. Только здесь. Только на земле. Только похоть, только слава, только богатство. Позволено все. Я умный, я очень достоин богатства и славы, но здесь! А там мне не надо. Убейте Его. И заплатите мне за Его смерть. Убейте Его.
И те, кто хотел убить Его, дали Иуде денег. Дали серебра. Дали тридцать монет.
И пришел Иуда с солдатами в Гефсиманию. И поцеловал Учителя. И предал.
«Не сим ли целованием предаешь Меня?».
Ученики разбежались. Петр отрекся.
Иисус остался один.
Страшная сегодня ночь.
https://www.facebook.com/Vasiliy.volga/ … 3440901080
