* * *

Матушка была истинно русским православным человеком,
но любила и Украину, молилась за неё со слезами, тут,
на Украине, и голову сложила, и почила.

* * *

«Девчонки! Не берите много в голову! Время какое наступает:
прожил с утра до вечера — и Слава Богу».

* * *

Матушка говорила, что Украине предстоит еще пострадать
за убиение высшей духовной власти — митрополита Владимира
(Богоявленского +1918 г.); за отделение Украины от России в 1991 г.;
за раскол православия на Украине (филаретовский) в 1992 г.

* * *

Духовные чада прп. Амфилохия:

Еще преподобный Амфилохий говорил, что в космосе не был никто.
Это самый «тартар», самое страшное место. В аду еще души горят
и горят в огне как дрова, а там говорит, душу в пыль разрывает холод.
Такой холод — страшнее огня. Говорит космонавты летают, но они там
никогда в космосе не были, они летают в самих верхних слоях атмосферы,
там почти нет воздуха. Им там бесы тоже показывают:
«Выходи, под тобой вот луна, указывая на пролетающие тарелки».

Батюшка Амфилохий очень почитал царя Николая Второго.
Если вам кто скажет, что из царской семьи кто-то живой — не верьте.
Все они мученики. Налетели жиды, разорвали на куски и назвали себя
большевиками. И после этого батюшка всех непокорных, непослушных,
кто не почитал взрослых родителей называл «большевики».
«О, ты большевик!» Потому что Царь был отец всем народам,
всем давал свободно жить, кто хотел занимался ремеслом, торговлей,
кто чем. А его убили жидо-масоны.

* * *

«…О женщинах она говорила, что труд женщины-матери спасет нашу землю.
А о мужчинах — что не будет расцвета православной веры, пока в храм не придут
молиться мужчины. О молодежи она высказывалась всегда очень тепло;
их, молодых и неокрепших в вере, ей было особенно жалко: «Они ж не виноваты,
что выпало им жить в такое время, жалеть их надо и молиться о них.
Кто знает, что их ждет... За каждого верующего 40 неверующих в конце веков
будут цепляться».

* * *

В летописи Дивеевской обители, говорил о. Владимир Шикин, сказано,
что Господь засеет «серафимчиками» Святую Русь, и они ее вымолят.
В наше время среди монашествующих часто встречается имя Серафим,
или Серафима. И много встречается детей, которым родители дают имя Серафим.
Встречаются дети и с ангельскими именами Гавриил и Рафаил...
Нашему поколению нужно выстоять в истине, а дети вымолят Святую Русь.

* * *

(к вопросу о вымаливании сродников, находящихся в аду,
в дни памяти Архистратига Михаила)

Незадолго до своей смерти — матушка привезла из Москвы в Киев
отпечатанную молитву св. Михаилу Архистратигу, и всем ее раздавала.
Молитва сия древняя, написана на паперти Чудова монастыря в Кремле
в церкви Архистратига Михаила.

* * *

Матушка предсказала междоусобную брань на Украине.
«Брат на брата пойдет», — говорила матушка еще в середине 90-х годов.
Но Белая Церковь не пострадает. «Этот город является святыней,
и Сам Господь меня сюда прислал. Владыка благословил меня быть здесь,
хотя я могла бы спокойно жить в Москве. Но я тут». «Замковая гора, где
находится памятник Ярославу Мудрому, — святое место. Тут была церковь»,
— говорила матушка. Позже, при раскопках, там действительно обнаружат
фундамент старой церкви. Сейчас на этом святом месте возведен
величественный храм в честь Святого великомученика Георгия Победоносца,
такой же как был в древности.

* * *

Великая молитвенница за весь мир, зачастую гонимая, плакала о том,
что мир погибает во грехах. Плакала 8 марта:

— Сколько в этот день убийств младенцев совершается!

* * *

(р.Б. Татиана): Последнюю ночь своей жизни Матушка провела у нас.
Всю ночь она разговаривала. Она как бы задавала вопросы. Спрашивала:
«Что будет с Украиной?» Потом тишина. Опять спрашивает. Тишина.
Раза три за Украину спрашивала. «Не знаю», «Не знаю».
Очень голова у нее болела. «Что с моей головой? Что с моей головушкой?
Ой, моя головушка»...

Сокрушалась Матушка, что нет у нас старца. «Вам бы старца».
Часто повторяла: «Никто сейчас не молится.
Только один Николай из Никополя».

* * *

(р.Б. Людмила): Крестилась в церкви Марии Магдалины. В то время все церкви были закрыты, кроме этой. А ещё я слышала, что церковь Марии Магдалины не закроется до скончания века.

Когда я ездила на крестные хода против
идентификационных кодов, почти всегда встречала матушку Александру
на Арсенальной площади. Она громко всех обличала.
Она кричала: «Люди, образумьтесь! Обратитесь ко Господу!»

* * *

Мы все в надежде на то, что много людей еще Господь может спасти.
Но не хватает у людей страха Божия. Ветхозаветные пророки говорили:
«Начало Премудрости — страх Божий...» и еще в Апокалипсисе говорится,
что без страха Божия ни одна душа не спасется.
Ангел Господень будет ходить по земле и запечатывать
Божественной печатью всех тех людей, которые будут иметь страх Божий.

* * *

А в последние времена трудно будет заработать на хлеб, не согрешив. И, как говорил преподобный Антоний Киево-Печерский, что в последние времена не каждый батюшка сможет отличить где черное, а где белое, где грех, а где добро. Господь сказал, что едва ли обрящу одного архиерея, одного священника, и одного мирянина, когда приду судить живых и мертвых. Такая сильная брань будет при кончине мира за каждого пастыря. И матушка за каждого из них была готова положить душу свою. Укрепляла, поддерживала духом, молитвой священство и архиереев, стоящих в истине, и обличала безбоязненно нерадивых пастырей. Вела неутомимую духовную брань.

Как важно в нынешнее время устоять в истине. Сейчас не требуется непосильных подвигов постничества, затворничества. И почти нет сильных молитвенников. Мир оскудел, отступил от Бога, стал немощен. И сейчас требуется одно — не согрешить. И венцы последних, как говорил преподобный Антоний, будут выше венцов первых мучеников за Христа, которым на площадях рубили головы. И не многие понимают, как происходит процесс апостасии. И нет единого мнения у священства об идентификации населения, об ИНН, которыми заклеймили уже большую часть населения подобно скоту, забыв о приговоре Нюрнбергского процесса, осудившего нумерацию людей в лагерях. И уже некоторые из священства дерзают благословлять получение электронных паспортов — печати антихриста второго уровня. Уже решается вопрос об имплантации чипов под кожу — окончательной печати антихриста. И тогда уже никакое покаяние, никакая молитва, никакое взывание ко Господу не поможет и человек погибнет для вечности. И в это лукавое время пастыри продолжают рассуждать до какой черты еще человеку можно «влезать» в эту глобальную компьютерную систему. А люди продолжают все больше болеть, не понимая истинной духовной причины всех бед — отступление от Бога. Приняв ИНН, человек записался в стадо антихриста, попал в компьютерную систему, именуемую в Апокалипсисе машиною «Зверь». При этом имя этого человека вычеркивается из «Книги Жизни», куда его записали при Крещении.

И матушка боролась с этой системой всеми средствами. Вся ее жизнь — это вызов этой системе и всем ее сторонникам. Все свои силы матушка прилагала на обличение пороков общества, вскрывая гнойные язвы, как врач.

Так, как это делала во время войны. И эта война для нее продолжалась до последнего дня ее жизни. Воистину мужественная женщина, Воин Христов, не оставившая боевых позиций до конца.

* * *

(р.Б. Фотиния): Приводили меня в смущение слова матушки, что она многих киевлян из квартир выгнала в село. И только теперь мне стали понятны ее слова, когда пошел процесс массового переселения православных из городов в сельскую местность. Выходят православные из мега-городов, уходят от цивилизации, чипизации. Уходят ближе к земле, где сады и огороды, чтобы не зависеть от государственной политики и экономики. Но и это время подходит к концу. Свои действия матушка не объясняла, и только по прошествии времени можно было понять смысл ее делания.

Говорила, что достаточно в многоэтажных домах только воду отключить, и люди сами убегут из этих «скворечников». Будут искать место для поселения на земле, а свободной земли уже не будет. Вся земля будет скуплена олигархами. Удорожание коммунальных услуг приведет к большим задолженностям, а коммуникация подачи энергоресурсов не всегда позволяет отключить отдельных жильцов. Будут отключать подъезды и целые дома. И соседи должников будут сами требовать выселения из квартир должников. А когда сумма задолженности превысит сумму стоимости приватизированной квартиры, то эти квартиры будут переходить в собственность жеков, или других собственников домов, что сейчас уже и происходит. В лучшем случае могут предложить меньшую площадь, а то и вообще барак, или выставить под открытое небо.

На сегодня из промышленных отраслей развитие получила строительная индустрия, но и это не на долго. В отдельных регионах выросли целые города новостроек, пустующих сегодня, ждут своего времени заселения — кем?!

Легкая промышленность, задавлена «секондом», тяжелая — еще ранее выкуплена подставными лицами, но не для того, чтобы ее развивать. Сельское хозяйство в нашей аграрной стране развалено: невыгодно сеять злаковые на плодородных украинских почвах. Подвижной грузовой железнодорожный состав приходит в негодность. Связи между поставщиками сырья, производителями продукции и ее потребителями разорваны. В свое время, разбросанность поставщиков, при разделении могучей страны на «клаптики», усложнила деятельность промышленных предприятий, разорвала производственные связи. Все пришло в упадок.

Матушка хорошо понимала происходящие процессы в обществе, но не все понимали ее. Она понимала, что каждому из нас, необходимо время, чтобы благоустроиться, подготовиться к условиям будущей жизни, и гнала всех в села, деревни. Сильные духом исповедники остаются в городах, а далее — уходить в отдаленные укромные места, горы, леса. Но объяснять особо некому было, народ в большей своей массе невоцерковленный, невежественный, и она делала то, что могла и что не могла, мол, позже поймете. На то время и не все батюшки понимали происходящие процессы. Чувствовала и я, что матушка духом гонит меня из квартиры, и паниковала. Но батюшки мне этого пояснить не могли. Пришлось проходить мытарство по жизни, лишится крыши. И только теперь перебралась в село.

Прошло много лет. Многие уехали из Киева, живут в сельской местности молитвами матушки. А многие ушли в монастыри для исправления своей жизни, осознавая свои ошибки, встав на путь служения Богу, полного отречения от безумия этого мира.

* * *

По Крещатику молодые девушки ходят, как по пляжу, с оголенными пупками... Матушка предупреждала, что те, кто ходят с оголенным пупками, очень тяжело будут переносить голод.

* * *

К иностранной «гуманитарке» с Запада матушка не прикасалась, говорила: «Как же я её надену, может быть она с того генерала, который давал приказ в нас стрелять?»

* * *

В 1997 году в церкви заговорили настойчиво о кодах, что это уже начало печати антихриста. Летом состоялся в киевской митрополии Священный Синод, на котором решался вопрос, как относиться к кодам. Потому что было два мнения. Одни батюшки не видели в этом опасности: номер на бумаге — это не печать на тело, так говорили они. Другие высказывали однозначную и твердую позицию: коды — не принимать. Это уже — то самое начало отступления от Бога.

Во дворе, возле митрополии собралось множество людей с иконами и крестами. Стояли и читали вслух молитвы «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», «Верую». Та часть батюшек, которые были за принятие кодов, смотрели на молящихся недоброжелательно. Подходили и укоряли, а один батюшка даже насмешливо дирижировал. А тут матушка, откуда ни возьмись. Вся в белом: платочек, юбочка, блузка... Сделала шаг вперед, скрутила два кукиша и как из автомата вслед этим батюшкам: «ТА-ТА-ТА-ТА-ТА».

* * *

(р.Б. Наталья): Вспоминается такой случай. Шли мы с матушкой Еленой снизу Киево-Печерской Лавры вверх, обходя ее за монастырской стеной справа. Сверху по этой же тропинке на встречу нам спускался священнослужитель в старообрядческом облачении. Он шел не спеша, прогуливаясь. Поравнявшись с ним матушка низко ему поклонилась и подала денежку. Много у нее небыло. Он взял и тоже ей с благодарностью поклонился. Пройдя немного матушка мне говорит: «Старообрядцы возможно спасутся. Не осуждай. Почтенный старец».

* * *

(р.Б. Наталья): Еще говорила мне матушка: «Корми голубей!» А потом, не замедляя: «Корми людей!» Знала наперед, что эти дни не за горами. Знала, какие испытания выпадут и на наших мужей, и сыновей: «Берегите мужчин», — повторяла. А женщин матушка часто ругала и обличала, криком кричала: «Горе нашей стране за аборты!» Воочию теперь убедились, какая страна наша стала, какую из неё сделали: нищета, бесправие, произвол, война... Рвется по-живому, убивается...

* * *

(р.Б. Нина): Говорила матушка, чтобы хранили фото Блаженнейшего [митрополита] Владимира, а то потом не найдёте.

* * *

(р.Б. Наталия): Это случилось в один из первых приходов матушки, когда точно не помню. Зашла она ко мне, и места себе не находит. Все ходит туда-сюда, туда-сюда. Она не могла успокоиться, глядя на мой телевизор, который стоял в красном углу комнаты. Ходила молча, к нему не приближаясь, но явно нервничала. А он, как мне казалось тогда, стоял спокойно в углу, смотрела я его редко. Поэтому он был выключен из розетки и отключена антенна, т.е. совершенно обесточен. Стоял накрытый салфеткой и никому не мешал. Вдруг раздается взрыв, я от неожиданности даже присела. Точно знаю, что матушка в сторону телевизора не приближалась, а из него пошел дым. «Вот так, сила молитвы!», — подумала я. А матушка удовлетворенно отвечает: «это пятый телевизор в моей практике. Чем это для меня закончится?..»

И действительно, чуть серьезно не пострадала из-за моего телевизора. Могло закончиться все трагически.

Со вторым телевизором она поступила иначе. У меня их было два, Слава Богу, что не три.

Она наняла машину и увезла его в неизвестном направлении, меня с собою не взяла. Потом я его увидела в храме св. равн. Марии Магдалины на Заречье, мол разбирайтесь сами с грехами ваших прихожан.

* * *

Один и тот же процесс «одебиливания» масс отрабатывается изо дня в день: ужасы, насилие, низменные страсти, насаждаемые СМИ и телевидением, стандарт быта вавилонских многоэтажек, обособленность сельских хат, липучка интернетовских сетей, портреты, дебаты безбожных властей, разнузданность подлой рекламы пойла, сигарет, лекарств, презервативов, мусоропластиковой тары с пометкой штрих-кодов...

Громадный, безконечный список того, с чем матушка воевала без устали в перерывах между главными боями священной войны за восстановление Православия на Украине.

Активная жизненная позиция матушки не оставляла никого равнодушным. Кто почитал, кто боялся, кто ненавидел. А ведь ей исполнилось бы 86 лет! Старцы сказали, что если бы не трагическая, запланированная её смерть, то ресурс её жизненного потенциала был рассчитан ещё не менее чем на два десятка лет!

* * *

Матушка очень любила Россию, и рассказывала, что там часто звали ее на ночлег, чего нельзя сказать об Украине. Но матушка любила наших людей и священство, и переживала за судьбу Украины.

* * *

(раба Божия): Матушка мне что-то о важности крёстных родителях говорила. А я ей говорю:

— А мой крёстный о. Иоанн. Он священник, только...он филаретовец, к Филарету в раскол ушёл.

Матушка как глянула на меня орлиным взглядом:

— А его (Филарета) никто осуждать не смеет! НИКТО! Пусть лучше земля под тем человеком разверзнется, кто посмеет его осуждать! Ты знаешь, сколько МЫ молитв за него положили?

* * *

«С момента революции 1917 года, — матушка говорила, — прошло пять поколений матерей убийц. Мать убийца рожает мать убийцу и т.д. И с каждым поколением этот процесс усугубляется и ожесточается». И в конечном итоге люди так озверели, что уже не могут не убивать. Этот процесс мы и наблюдаем в нашей стране. В стране цветущих садов, колосящихся полей, в стране с самыми благоприятными климатическими условиями для жизни человека, раскручивается механизм самоуничтожения народа.

* * *

Еще матушка говорила, что и Сталин находится в аду, хотя много сделал для Победы в Великой Отечественной войне, открыв храмы и монастыри, возобновив службы церковные, освободив из тюрем и лагерей священство, разрешив богослужения в войсках и использование святых икон в сражениях и наступлениях, обратив воинов к Богу, к Православной Вере. И его участь еще окончательно не решена.

* * *

(р.Б. Елена): Зимой, в конце 90-х, у нас очень плохо отапливали квартиры, батареи были почти холодные. Не один год зимой люди мёрзли. Особенно трудно было старикам и семьям с маленькими детьми. Однажды Матушка очень этим возмутилась, кричала, что они обязаны хорошо отапливать. Я пыталась успокоить Матушку, говорила что-то о смирении. Мое понимание смирения ещё больше возмутило её. Матушка воевала. Я удивилась силе её молитвы, когда через несколько дней батареи стали горячими и в квартире стало постоянно тепло. Оказывается, по телеканалу «Интер» показали Белую Церковь, квартиру каких-то старичков в нашем районе Леваневского, как они греются пластиковыми бутылками, заполненными кипятком. Всю зиму у нас была горячая вода и тепло. Это было чудо.

* * *

На работе дружила Матушка с Галиной, тоже врачом. Вместе обедали, пили кофе. И вот эта Галина сделала Матушке на смерть, через кофе: «А я не верила, что есть колдуны», — говорила она. Стала искать лекаря. Ушла с работы и на шесть лет поселилась в Троице-Сергиевой Лавре в Загорске. Несколько лет провела у раки преподобного Сергия Радонежского, днём несла послушание, работая у раки, а ночью спала возле преподобного на досках. «Со временем, — рассказывала Матушка, — я стала видеть, кому к какому святому нужно идти, какому угоднику Божьему молиться, подсказывала людям. Потом ночевала на улице, на скамеечке. Бывало, со второго этажа (она говорила имена, но я не помню) обольют холодной водой и кричат: «Ляксандра, буди семинаристов!» Я вскакиваю, на улице морозно, бегу, стучу в окна, а самой и холодно не было. Удивляюсь, как могла вынести такой подвиг?»

«Но, — говорила Матушка, — святые в Лавре не вылечили меня. Благословили ехать к схимнику Амфилохию на Украину, у которого была специальная книжка». В то время он жил уже в селе. Она какое-то время у него жила. Рассказывала: «У него была специальная книга и дарование от Бога, и он вылечил меня. Бил палкой. Больно, а я терплю. Сестра Старца возмущалась: «Что ты бьёшь её?» А я говорю ей: всё правильно он делает».

Мне рассказывала: «Бес живет в крови и в костях, вот старец Амфилохий и выбивал беса, а когда исцелилась — батюшка дал мне Требник и палку». Я поняла, что ей дан дар излечивать от колдовства, и она много боролась с колдунами и ведьмами: «За то, что я не верила, что они есть, святой Николай Чудотворец на шесть лет лишил меня куска хлеба, чтобы я смирилась. Вернулась я на работу, а Галина избегает меня. Но Бог так устроил, что захожу я в трамвай (троллейбус?), а она стоит. На следующей остановке Галина вышла, не выдержала, а через два дня умерла».

Матушка мне эту историю рассказывала не один раз. И как-то, повторяя её, добавила: «Умереть-то умерла, а дочке колдовство передала. У них весь род колдуны. А ведь старца Амфилохия отравила тоже Галина!» Это Матушка повторяла не раз. Я задумалась. Может оно как-то ко мне относится?.. Нет. Но что я должна понять?

Матушке на смерть сделала Галина.

Исцелил её схиигумен Амфилохий Почаевский.

Схиигумена Амфилохия отравила Галина.

Читала в книге о Старце, что работала эта женщина в библиотеке им. КПСС в Киеве, всё оставила, приехала к батюшке. Травила его несколько раз, но Бог сохранял жизнь Старца, а в последний раз отравила насмерть.

Книгу я давала читать, и мне её не вернули. Племянница подарила, 2003 г. издания. Перечитывая свои записи о Старце и Матушке, мне захотелось просмотреть те места из жизни прп. Амфилохия, где появлялась эта женщина-убийца (мать у неё тоже колдунья). Но какое же было моё изумление! В этой книге нет даже упоминания о ней! Ни в русском, ни в украинском варианте! И получается так, что, хотя и были на него покушения наёмных убийц — мужчин, но батюшка просто умер. (В юбилейном издании к 10-летию канонизации прп. Амфилохия уже рассказано всё, как было).

В 2013 г. 6 марта собрались помянуть Матушку. Отслужили на могиле панихиду, матушка Игуменья всех пригласила на трапезу, вспоминали о Матушке. Расходиться не хотелось. Все бы слушала и слушала о ней...

Пришла домой, а мысли всё с ней, с Матушкой. Спрашиваю: «Матушка, а почему ты так часто повторяла эту историю?» Мне мгновенно стало понятно: о. Амфилохий, исцелив Матушку, передал ей, по её словам, «Требник» и палку, принял за неё, своё духовное чадо, насильственную смерть от колдуньи. Так и Матушка была убиенна за своё духовное чадо. Но и чаду сему надлежит быть убиенным, по преемству подвига.

* * *

(А вот, видимо, о том самом иеромонахе Анатолии Киевском...)

Рассказывала Матушке об о. Сергии (Калинчук), в монашестве Анатолий (+2002), к которому ездило много людей и я тоже. Это было, когда о. Анатолий служил в Киеве, в храме свтт. Афанасия и Кирилла Александрийских, при настоятеле прот. Феодоре (Шеремета).

Она задумалась, как будто погрузилась в себя, повторила его имя и затем медленно, протяжно сказала: «Нет, не знаю его». «Да как же, знаете!», — и давай объяснять, где он служил. Она сидела спокойная и как бы отрешённая, не обращая внимания на мои слова, также медленно повторила: «Нет, не знаю его». Тогда я поняла о чём говорила Матушка и спросила её ещё об одном человеке. Она ответила точно также: «Нет. Не знаю его».

Это значило, что эти люди, на то время, находились в области покаяния и ещё не вошли в радость Господа своего. И молитва их была ещё деятельная, а не движима Духом Святым.

Тут же Матушка рассказала мне историю, как один святой другого святого сгноил в тюрьме. Я не могла в это поверить!

— А Бог Дух Святой открыл первому святому, что второй тоже святой? — спрашиваю.

— Открыл.

Я не могла успокоиться, задавала все новые и новые вопросы...

— А Богу это было угодно? — задаю последний вопрос.

— Да.

Тут мысль моя остановилась. Я боялась думать дальше.

А ведь это было пророчество об о. Анатолии...

* * *

Она всегда говорила: «В России вера крепче. Там схимников много, а у вас совсем нет схимников. Схимники — мои помощники!»

* * *

Говорила, что будет война, так старцы говорят. Нападут на нас китайцы. Потом голод. Но всё может быть иначе. Смотря как будет каяться народ. Накануне 2000 г. Матушка говорила: «Скоро на Земле всё пойдёт по-другому, всё начнёт меняться».

Когда говорила о чём-то в будущем, она неизменно прибавляла: «Я давно уже буду тама» и показывала вниз. Мы понимали — глубоко в Аду. Никогда не говорила о Рае или Царстве Небесном — всегда про Ад. Я, при этом, всегда думала о Царстве.

За Украину скорбела: «Кто же будет молиться за Украину? — Добавляла — За то, что Украина допустила раскол, — много потерпит».

* * *

(Может быть, Матушка таким образом предвидела нынешние события? Вряд ли она просто причитала и вспоминала прошлое...)

Матушка сидела за столом, я возле мойки. Мы молча занимались каждая своим делом. Вдруг во дворе раздался взрыв петарды. Мы обе вздрогнули от неожиданности. Через несколько минут опять взрыв. «Взрывают, как на войне», — поёжилась Матушка. Проходит две-три минуты — взрыв. «Взрывают, как на войне», — с беспокойством в голосе поворачивается она ко мне. «Играет», — думаю я. Взрыв! «Ой, как на войне взрывают!» — говорит Матушка, глядя на меня, плотнее укутываясь в большой серый пуховый платок. Я смотрю на неё, а в глазах её — неподдельный страх! И она ищет во мне поддержку. У меня волосы на голове зашевелились. Душу объяла такая жалость к ней! Такой сильной и такой беззащитной...

Плотно закрытые форточки не помогли. Мы перешли в комнату, я отвлекала её беседой.

А во дворе ещё с полчаса мальчишки взрывали свои петарды.

* * *

«Никто не кается, — вздыхала Матушка. — А ведь грехи никуда не деваются, накапливаются и передаются от родителей к детям. И так из рода в род. Народ весь больной без покаяния! Кто же за эти грехи рассчитываться будет?!»

* * *

Из рассказов Матушки.

Зашла во Владимирский собор к мощам святой великомученицы Варвары. Приложилась. Наверное, кто-то сказал Денисенко, что я в соборе, он вышел, так обрадовался мне, очень упрашивал, чтобы осталась (на службу?). А я отвечаю: «Нет-нет, мне здесь нельзя», — и вышла.

Никак не пойму, что это значит, что Денисенко на интронизации Алексия II вручал Патриарху куколь? (Это повторяла часто).

* * *

Пришла на остановку, что возле Собора. Смотрю, люди в каком-то волнении. Вижу Матушку, а вокруг люди. Она кричит:

«Кафедры пусты, а вы не каетесь! Колдуны и убийцы! Почему покаяния у вас нет?!» Доставала из кармана нарезанный кусочками ржаной хлеб, как обычно в столовых режут, и бросала по людям. Толпа пришла в негодование. Она что-то кричала на солдат и в них бросила хлеб. Все стали возмущаться: «Почему хлебом бросаетесь?» Одна женщина выступила вперед: «Вы зачем хлебом бросаетесь?» «А ты молчи!», и бросила в неё кусочек хлеба. «Больная», — единодушно решила толпа.

Я подумала: «Вот, если она будет проходить рядом, я поклонюсь ей и скажу: «Спаси, Господи, Матушка!» Это будет ей поддержкой перед лицом негодующих людей». И вдруг, Матушка, до сих пор стоявшая, начинает входить в самую толпу спокойно и задумчиво, а потом повернула и прошла просто рядом со мной. Она смотрела вниз. А я на неё, с добром, хотя не поклонилась и не поздоровалась. А перед этим мы очень сильно поссорились. Я думала нашим отношениям — конец. Она обошла всех и стала в стороне. Люди только молча наблюдали за ней. Подошёл троллейбус, и площадь опустела. Только Матушка всё так же стояла, задумчиво глядя вверх.

Я ехала и думала: «Господи, я Иуда?» Нет, совесть моя меня не обличала. (Через время, перечитывая эти воспоминания, смутилась: «Господи, похоже, все же на предательство?» И получила вразумление. Если бы было только по помыслу — поздороваться и поклониться, — по любви к Матушке, просто, в Боге. Но враг примешал своё — перед людьми — и чистоты не стало).

«А что же это значит, что она бросала хлеб?» Ответ пришёл неожиданный — чтобы мы были с хлебом! За солдат она особенно скорбела, что они недоедают.

* * *

Стою возле Матушки. К соседней могилке подходит сестричка из монастыря и с такой любовью что-то поправляет. «Господи, какая участь этой души?»

Вижу сон: зал, в глубине его — чёрный мраморный постамент. На нём большая плита из чёрного же мрамора, на которой лежит Матушка, вся в чёрном, монашеском, в больших чёрных туфлях. Она очень большая! Мне показалось, три-четыре метра. Лежит, не шелохнувшись. Иногда казалось, что тело срослось с плитой, но нет, — она живая. Рядом с Матушкой, на небольшом светлом постаменте, лежит девочка, лет 13-14, — подросточек. Худенькая, простоволосая, босоногая, в красном, в белый горошек платьице выше колен с коротким рукавчиком «фонарик». Она то ручку поднимет-опустит, то ножку согнёт-выпрямит, повернётся то на левый бочок, то на правый. В общем, не имеет покоя. Записала в свой помянник — Галина (как оказалось, в крещении она Елена, поэтому молюсь за неё, как за Елену).

В ногах у Матушки — проход метра два шириной, затем — ряд подсвечников, густо заставленных большими свечами. В зале света нет, полумрак, светло возле подсвечников, но не только от свечей. Там стояла группа мужчин в костюмах, не просители, мне показалось, — устроители. Я направилась к выходу, навстречу сплошным потоком шли люди по три-четыре в ряд. На улице стояли сумерки. Я понимала, — уже вострубил четвертый Ангел (Отк. 8,12).

* * *

1997 год. Петров пост. Уезжает моя знакомая и оставляет ключи от квартиры, где они проживают с сыном-студентом, с просьбой пожить это время у нее. К этому времени у нас с матушкой появилась очень интересная связь. В какой-то момент меня неведомой силой увлекало в Лавру и мне казалось, что матушка где-то рядом. И вдруг слышу знакомый голос: «Мать, ты соображаешь куда пришла, куда дочь вырядила? Последних монахов уводят!» Вижу матушка отчитывает очередную расфуфыриную дамочку с полураздетой дочкой. Кричит со слезами глядя на небо: «Отец, что мы вымолили — бутылку? презерватив?», — потом, поворачиваясь ко мне, совершенно серьезно: «Идет война по уничтожению всего человечества, 50 лет как кончилась война, а я все воюю».

* * *

«Мы, схимники, всем мешаем. Только схимник вымаливает смертные грехи. Мы мешаем и духовным властям и мирским». Затем, заметив мое недоумение, замечает: «Они ищут единство, а мы храним чистоту веры».

* * *

Матушка не раз говорила: «Одни воры и убийцы вокруг, 70 лет — «не крестись и не венчайся». И затем долго кого-то, уже невидимого мне, распекает: «Раньше по 20 детей имели, а сейчас одного не хотят кормить. Одни «пилюли», презервативы и бутылки... Каким будет молодое поколение? Кто их будет на старости лет кормить? Кто страну будет защищать?»... После этого она всегда заливалась слезами.

* * *

По словам современных старцев для спасения нашего города нужно чтобы женщины, от ребенка до глубокой старухи сняли брюки и одели юбки. Ношение брюк — это богоборство.

И второе условие: необходимо чтобы мужчины от младенца до старика перестали ругаться матом. Мат — это проклятие. Ругаясь матом, человек проклинает себя, свою семью, свой род, свой город, свою страну...