Спустя немного времени, пришли к нему другие собеседники,
полагая, что если часто с ним состязаться и устрашать его
грозными словами, то гораздо скорее можно будет склонить его
к своей ереси. Пришедшие заявили, что они посланы патриархом,
и затем стали спрашивать святого:

– Какой ты церкви: Византийской, или Римской, Антиохийской,
Александрийской, или Иерусалимской? Ибо все эти церкви с подчиненными
им областями находятся в единении. Посему, если и ты принадлежишь
к кафолической церкви, то немедленно вступи в общение с нами,
– если только не желаешь подвергнуться тяжкому изгнанию и испытать то,
чего не ожидаешь».

На это праведный муж весьма разумно ответил им:

– Христос Господь назвал кафолическою церковью ту, которая содержит
истинное и спасительное исповедание веры. За это исповедание он и Петра
назвал блаженным, и на нем обещал основать вселенскую церковь.
Однако, я хочу узнать содержание вашего исповедания, на основании которого
все церкви, как вы говорите, вступили в общение. Если оно не противно истине,
то и я не отступлю от него.

…

когда  один из присутствующих на суде еретиков (монофелитов),
обвинил преподобного Максима, что он разделяет Церковь, то получил
достойный ответ, что, наоборот, Церковь разделяет (‘рассекает, разрывает, разрубает’)
тот, “кто уничтожает святые догматы”, ибо “без них невозможно само бытие Церкви”

…

В тот же день вечером пришли к преп. Максиму в темницу Троил Патриций
и Сергий Евкрат, начальник царской трапезы. Заставив сесть преп. Максима,
они дружелюбно спросили его: «скажи нам, авва, каким образом убедил ты
Пирра отказаться от его собственного догмата и принять твой догмат».
Преп. Максим рассказал им по порядку все, что мог вспомнить, прибавив
в заключение: «я своего собственного догмата не имею, а общий всей
кафолической Церкви; мне и на мысль никогда не приходило догмат
о двух волях во Христе называть своим догматом». Затем посланные спросили;
«что же, ты не вступишь в общение с Константинопольским престолом»?
– «Нет», твердо отвечал св. Исповедник. – «Почему»? – «Потому, что предстоятели
сей Церкви отринули определения прежних Соборов, приняв за правило веры
9 глав, изданных Киром в Александрии, потом «эктезис», написанный Сергием,
и наконец «типос», обнародованный в недавнее время; – потому далее, что они
постоянно переменяют свое учение: что утверждали в 9 главах, отвергли в «эктезисе»,
что законоположили в «эктезисе», отринули в «типосе»; – потому наконец, что эти люди,
столько раз опровергавшие самих себя, низложены и лишены священства на соборе,
бывшем в недавнее время в Риме. После сего какое могут совершить они тайнодействие?
Или, какой Дух низойдет на их служение»?
– «Значит, ты один спасешься, а прочие все погибнут», – возразили патриции.
Преп. Максим отвечал: «никого не осуждали три отрока, отказавшиеся поклониться
истукану, которому все кланялись, ибо они заботились не о том, что делали другие,
но чтобы самим не отпасть от истинного благочестия». И Даниил, брошенный в ров
львиный, не осуждал никого из тех, кои, исполняя закон Дария, не хотели молиться Богу,
но имел в виду только свой долг, и желал лучше умереть, чем оскорбить Бога...
И мне не дай Бог осуждать кого-либо, или говорить, что я один спасусь.
Однако же я соглашусь скорее умереть, чем, отступив в чем-либо от правой веры,
терпеть муки совести». – «Но что ты будешь делать, когда Римляне соединятся
с Византийцами»? – продолжали патриции. «Вот вчера пришли сюда апокрисиарии
Римские, и завтра вступят они в общение с Патриархом и причастятся вместе с ним
св. тайн. А чрез это ясным становится для всех, что ты один совращал Римлян,
потому что как только тебя не стало там, они тотчас согласились на мир».
Преп. Максим отвечал, что если апокрисиарии и соединятся с Патриархом
Константинопольским, они не повредят чести Римского престола, потому что
не принесли с собой от папы общительного послания к Патриарху.
«Но я никак не могу поверить, прибавил он, чтобы Римляне согласились
вступить в общение с Византийцами, если сии последние не признают
в Богочеловеке две воли и двоякого рода деятельность».
– «А если вступят в общение и без сего условия: что ты будешь делать»?
– «Дух Святой», отвечал преп. Максим, «устами Апостола анафематствует
даже Ангелов, если бы они стали возвещать что-либо противное
проповеди Апостольской. Посему, если и вся вселенная вступит
в общение с Патриархом и начнет с ним причащаться, я не буду
с ним причащаться».

«Но неужели совершенно необходимо признавать в Иисусе Христе две воли
и двоякого рода деятельность»? – возразили далее патриции.
«Совершенно необходимо, если хотим мыслить благочестно, отвечал преп. Максим.
Ибо, по разумению Отцов, никакое естество не может ни существовать, ни быть
познаваемо без проявления себя в сродных оному действиях. Посему и Господь наш
Иисус Христос не мог бы быть истинным по естеству Богом и истинным по естеству
человеком, если бы не имел соответствующих естествам волей и действий...»
– «Видим, что это сущая правда, отвечали патриции, но не огорчай Императора,
который ради мира Церкви, а не по другой какой-либо причине, издал «типос»:
он не думает отвергать «чего-либо во Христе, а единственно для прекращения
повсеместных споров предписал молчать об оных выражениях (одна воля и две воли)».
Св. старец, повергшись на землю, сказал со слезами: «не следовало бы гневаться
кроткому и милостивому Государю на мое смирение. Ибо не хочу я прогневать Бога,
умалчивая о том, что́ Сам Он повелел исповедовать открыто. Если, по Божественному
Апостолу, Сам Он положил в Церкви первое убо Апостолы, второе же пророки,
третие учители: то ясно, что Сам Он и говорит чрез них. Но из всего Писания Ветхого
и Нового Завета, из писаний св. учителей и определений Соборов мы научаемся,
что воплотившийся Господь и по Божеству и по человечеству имеет произволение
и деятельность, что Он все имеет по тому и другому (οὐδενὸς ἐςίυ ἐλλιπής),и как Бог
и как человек, исключая греха. Если же Он совершен в том и другом без всякого
ущерба: то очевидно, что тот совершенно извращает тайну Его, кто исповедует Его
не тем, что Он есть, отрицая существенные качества обоих Его естеств».
– Слова сии и весь вообще разговор видимо подействовали на патрициев.
Несколько времени они сидели молча, обмениваясь лишь взглядами.
Потом предложив преп. Максиму еще несколько вопросов и получив на них
удовлетворительные ответы, они с непритворным радушием сказали:
«видит Бог, какую пользу доставил нам этот разговор. С сих пор мы не будем
вредить тебе». Сергий сказал кроме того: «часто и прежде, когда ты был в Беббах
(неизвестное место), я приходил в твою келью и слушал твое учение.
Да поможет тебе Христос! Не унывай! Одним ты огорчаешь всех,
прибавил он затем, именно, что из-за тебя многие не хотят иметь общения
с здешнею Церковью». – «Но кто может утверждать, возразил преп. Максим,
что я когда-нибудь и кому-нибудь говорил: не сообщайся с Византийской Церковью»?
– «То самое, отвечал Сергий, что ты не сообщаешься с этой Церковью,
сильнее всякого слова удаляет всех от общения с ней». Преп. Максим сказал
на это: «нет ничего дороже спокойствия и одобрения совести, равно как нет
ничего тягче и плачевнее того состояния, когда она в чем-либо обличает нас».
– Наконец Троил, узнав из разговора с преп. Максимом, что «типос» Константа
анафематствован по всему Западу, сказал с видом упрека: «хорошо ли, что имя,
благочестивого государя нашего так бесславится»? – «Да простит Бог тем, отвечал
преп. Максим, которые внушили Императору и допустили его издать этот указ.
Не он виновен в сем, а предстоятели Церкви, внушившие ему эту несчастную мысль,
и Сенат, давший согласие на осуществление оной. Но посоветуйте Государю
сделать тоже, что сделал некогда блаженной памяти дед его (Ираклий). Ибо он,
узнав, что многие на Западе недовольны изданным под его именем «изложением веры»,
тотчас в письме к папе Иоанну объявил, что это изложение написано не им,
а Патриархом Сергием и по его же настоянию обнародовано. Пусть сделает тоже,
заключил преп. Максим, и ныне царствующий Государь, – и честь его имени
останется неприкосновенной». – «Это трудное и едва ли возможное дело»,
отвечали патриции, хорошо знавшие своенравный и упрямый характер Константина,
и затем, побеседовав еще о разных предметах, дружелюбно расстались
с преп. Максимом.

Представленный разговор с патрициями живописует характер преп. Максима во всем его величии и духовной красоте. Пламенная ревность и любовь к Православию, за которое он готов был душу свою положить, самоотверженность и истинно Апостольское дерзновение, несокрушимая твердость веры, поколебавшая даже ожесточенные сердца еретиков, глубокое уважение и благоговение к истинным пастырям Церкви, устами которых, по его убеждению, говорит сам Бог, и отвращение к ереси и её поборникам, с которыми он не хочет иметь никакого общения, и при этом скромность, смирение, редкое самоуничижение, – поражают здесь всякого, имеющего очи видеть. Одни слепотствующие раскольники наши, смотрящие на все мутными глазами предубеждений, не замечают сего, а видят то, чего никто, кроме их, не может видеть.

Указывая на приведенные выше слова преп. Максима: «аще и вся вселенная начнет причащатися с Патриархом, аз неимам причаститися с ним», они говорят: «так сказал Максим, а того не помышлял, что без Епископа Церкви быть нельзя, якоже ныне нецыи глаголют»139. Действительно, преп. Максиму и на мысль никогда не приходило, что Церковь может существовать без Епископов. Ибо 1) в приведенных словах он говорит не безусловно, а предположительно, предположительный же образ речи, как всякому известно, часто представляет невозможное возможным, несбыточное сбыточным, именно это бывает в тех случаях, когда хотят как можно сильнее выразить какую-либо мысль. Так напр. Ап. Павел, чтобы определить высочайшую степень истинности преподанного им учения и внушить Галатам, что они ни в каком случае не должны уклоняться от сего учения, говорит: аще мы, или Ангел с небеси благовестит вам паче, неже благовестихом, анафема да будет (Гал.1:8,9). Очевидно, здесь в, предположении высказывается дело невозможное и такой образ речи употреблен Апостолом единственно с той целью, чтобы придать более силы и убедительности своему увещанию. Точно так же и в приведенных словах Преп. Максима предполагается то, чего никогда не может случиться, и такой оборот речи употреблен им лишь для того, чтобы как можно сильнее выразить непреклонную твердость своего убеждения. Посему слова его имеют такой смысл: если бы случилось даже невозможное, если бы вселенная стала и пр. Что так, а не иначе должно понимать слова преп. Максима, видно 2) из того, что в то время, как он произнес эти слова, ему, равно как и его собеседникам, было вполне известно, что весь Запад со всеми своими Епископами и некоторые из восточных Епископов твердо держались Православия и не думали вступать в общение с Патриархом Константинопольским; не было только таких мужественных и сильных защитников православной веры, как наш св. Отец. Потому-то еретики и старались всеми мерами склонить преп. Максима на свою сторону, что он не один держался Православия, но что вместе с ним и по его примеру «весь 3апад и многие на Востоке», как говорили сами еретики (см. ниже), не хотели иметь общения с Патриархом Константинопольским. След. Церковь не оставалась тогда без Епископов. 3) Она и ни в какое время не может существовать без Епископов, по учению преп. Максима. Приведем здесь в обличение наших суемудров некоторые места из творений св. Исповедника, в которых он говорит о значении, важности и необходимости в Церкви Епископов.

«Епископ или Иерарх есть посредник между Богом и народом»140 и представитель в церкви Иисуса Христа. «Как в Иисусе Христе непостижимо соединено Божественное достоинство с немощным и уничиженным человечеством: так и в Епископе высочайший сан сопряжен с немощью человеческой природы. Господь для того и учредил на земле вместо себя Священство, чтобы в нем быть видимым и телесно, и чтобы тайны Его не переставали быть открытыми для тех, кои могут созерцать оные»141. «Епископов поставляет Дух Святой, чтобы они были спасителями и хранителями душ; просвещение и милости Божии чрез них изливаются на верующих»142. Таким образом «Епископ, по дарованной ему благодати первосвященства (ἀρχιερωσύνης), есть образ и подражатель Божественной на земле благости»143. «Он, по дару благодати, при тщательном исполнении своего священного служения, восходит на высоту, едва доступную для человеческого естества, и возводит туда долу лежащих, отвлекая их от всего земного и возбуждая любовь к Богу»144. «Как солнечный луч привлекает к себе око здравое и по естеству увеселяющееся светом и сообщает ему собственную светлость, так и истинное Священство, поелику оно во всем есть образ блаженного Божества для сущих на земли, всякую боголюбивую душу влечет к себе и делает ее причастницей своего ведения, мира и любви»145. В следствие сего «Епископ есть глава видимого тела Церкви, при содействии Духа, сочленяющий члены или части сего тела в единство»146. Без Епископа ничто не может совершаться в Церкви. «Все священно-служебные действия должны быть относимы к Иерарху, так как бы он сам совершал эти священнодействия руками тех, кого сам поставил на степени Священства и кому дал силу священнодействовать. Но кроме того исключительно непосредственному священнодействию Иерарха, а отнюдь не действованию его чрез других, предоставлено освящение мира, освящение жертвенника, чтобы на нем могла быть приносима бескровная жертва, и рукоположение на степени Священства»147. «Все это делает один только Иерарх, и без этого пресвитер не может ни крестить, ни приносить бескровной жертвы, но он может священнодействовать только тогда, когда все это наперед освящено уже Епископом»148. Равным образом дело Иерархов исследовать и определять спасительные догматы веры149. В этом случае устами их говорит сам Господь150, и потому преп. Максим считает признаком «великой дерзости и безрассудства, если бы кто осмелился самовольно изменять то, что определено Божественным Духом чрез иерархическую власть»151. «Кто ниспровергает догматы и правила св. пастырей и учителей, тот ниспровергает самую Церковь: без них она не может существовать»152. Сознавая во всей силе и пространстве таковое значение в Церкви Епископского сана, преп. Максим всегда оказывал почтение, благоговение и преданность законным пастырям Церкви и удалялся от лжепастырей. Так учил, и так согласно своему учению действовал преп. Максим, «а того, действительно, не помышлял, что Церковь может существовать без Епископов, якоже ныне глаголют нецыи» суемудры. То самое, в чем они думают видеть подтверждение своему странному мнению, доказывает совершенно противное, т. е. важность и необходимость в Церкви Епископского сана. –