Ситуация на южных границах Туркменистана остаётся в режиме «ни войны, ни мира». Власти считают возможными прорывы в страну враждующих друг с другом афганских группировок, как и попытки вторжения исламско-радикальных боевиков. Но насколько остро воспринимается эта опасность? Похоже, в Ашхабаде полагают, судя по оценкам ряда туркменистанских дипломатов, что это если и может произойти, то только по окончании внутриафганских разборок между всеми этими группировками. И максимум, на что могут они решиться, – это стремление наносить «взаимные» удары с тыла, т.е. с южнотуркменской территории.
Между тем в приграничных с Туркменистаном четырех афганских провинциях, по данным Александра Князева и ряда других российских экспертов, уже свыше пяти лет действуют еще и этнические туркменские группировки, которые или мимикрируют под талибов, или ассоциируются с «Талибаном», с которым они всё чаще сотрудничают. Речь идет в основном об афганских туркменах, издавна проживающих на севере Афганистана. Но там же «много потомков тех, кто в 1920–1930-х в рядах мухаджиров уходили за кордон от советской власти, – поясняет А. Князев. – А среди большинства потомков сохраняются реваншистские настроения, включая и претензии на родовые земли: эти реституционные претензии распространяются главным образом на околоафганские, притом газоносные Серахский, Иолотанский и Марыйский, районы страны».
Еще в 1990-х были нередкими эксцессы, когда, спасаясь от наступлений «Талибана», большие группы этнических туркмен пытались из Афганистана уйти на туркменскую территорию. Но Ашхабад решительно пресекал и пресекает эти попытки (в основном политическими средствами).
В то же время, по данным многих профильных экспертов, Туркменистан уже несколько лет небезуспешно наводит мосты с североафганскими туркменами, с тем чтобы их боевые части контролировали афгано-туркменскую границу. Тем более что этому этносу едва ли выгодно его рассечение из-за прорыва «межафганских» группировок к означенной границе. В связи с чем в последние годы отмечаются случаи более частого военного взаимодействия местных туркмен с талибами.
Тем временем афганские группировки всех этнополитических оттенков с 2018-го всё чаще нарушают южную границу Туркменистана, хотя их прямого вторжения в страну к настоящему времени пока нет. Но во избежание провоцирования такого вторжения туркменская сторона пока воздерживается от взаимодействия с ОДКБ. Это, в частности, проявилось в конце марта с.г. Как сообщило агентство «Спутник» 28 марта, пограничные ведомства стран СНГ фиксируют концентрацию до 10 тыс. боевиков международных террористических организаций на границах всех стран Центральной Азии с Афганистаном – такое заявление в Ташкенте в ходе 81-го заседания Совета командующих пограничными войсками (СКПВ) СНГ сделал председатель Координационной службы СКПВ генерал-полковник Александр Манилов. В заседании участвовали представители пограничных ведомств 8 стран СНГ, не приехали представители Туркменистана, Молдовы и Украины. Между тем «обстановка очень сложная: такая она на таджикско-афганском участке, на узбекском направлении и вызывает у нас обеспокоенность на туркменском направлении», – добавил А. Манилов.
По всей видимости, Туркменистан в нынешней ситуации стремится более эффективно лавировать между своим нейтральным статусом и диалогом как с афганскими группировками, так и со странами-участницами ОДКБ. В этой связи примечательна оценка казахстанского агентства 365Info.кz от 1 апреля с.г.: «…главная угроза Туркменистану исходит с юга, но у этой страны официально нейтральный статус. Потому туркменские власти не желают вступать в организации коллективной безопасности. Но, скорее всего, Россия продолжит попытки вовлечь Туркменистан в военные взаимосвязи. Например, в объединенную систему ПВО государств СНГ». А пока суд да дело, «многие специалисты вполне обоснованно считают Туркменистан к настоящему времени самым слабым военно-политическим звеном в сравнении с другими северными соседями Афганистана».
Участки туркмено-афганской границы с наибольшей военной конфликтностью
Впрочем, ряд аналитиков полагают, что недавно анонсированный администрацией США вывод войск из Афганистана порождает, возможно, некие надежды в Ашхабаде на то, что эти войска могут прийти на помощь Туркменистану в случае прямого вторжения туда боевиков из Афганистана. Тем более что в 1994-м началось сотрудничество Туркменистана с натовской программой «Партнерство во имя мира», продолжающееся в настоящее время.
Но при означенном варианте Ашхабаду придется, во-первых, удовлетворить давний «арендный интерес» Вашингтона и НАТО к экс-советским военным базам в Мары и Кушке, расположенных (особенно Кушка) в районе максимального углубления туркмено-афганской границы в территорию Афганистана. А во-вторых, согласиться на участие в лоббируемом Западом проекте экспортного Транскаспийского газопровода в обход РФ.
В любом случае афганский контекст ситуации в Центральной Азии, становящийся всё более актуальным, впрямую касается долгосрочных, если не бессрочных экономических и особенно военно-политических интересов России, других стран ОДКБ, а также США и НАТО в столь обширном регионе. Такой расклад, естественно, учитывается туркменским руководством, которое – в том же контексте – просчитывает все варианты реагирования на пограничную с Афганистаном ситуацию.
В связи с чем Ашхабад просчитывает также и то, какой вариант его реагирования сохранит, а в идеале укрепит правящий режим в Туркменистане. Судя по предстоящим, притом долгосрочным закупкам Россией крупных объемов туркменского газа, чаша весов, похоже, начинает склоняться в пользу РФ и, стало быть, оборонной политики ОДКБ.
Не менее важно также, что после инициированных Западом пресловутых «цветных революций» на Ближнем и Среднем Востоке с участием войск НАТО или как минимум натовских разведок власти Туркменистана и других стран Центральной Азии навряд ли могут быть уверены в том, что их государственные системы – нечто незыблемое для НАТО и в целом для Запада. Так что пришла пора выбирать…
