Глава госкомиссии по рассекречиванию документов КПСС и ближайший соратник Ельцина о сенсационных подробностях операции по развалу СССР
«ОНИ ПОНИМАЛИ, ЧТО ИМ НЕ ПО СИЛАМ ДЕРЖАТЬ НА ПЛЕЧАХ ЭТУ ОГРОМНУЮ ДЕРЖАВУ»
— Михаил Никифорович, 12 июня 1990 года, в день, который теперь вписан в календарь как историческая дата, вы были активным политиком, без пяти минут министром печати РСФСР (назначен на эту должность спустя месяц — прим. ред.). Но у нас в новейшей истории было два 12 июня: это день принятия декларации о суверенитете и день избрания Ельцина президентом на следующий год. Это два последовательных звена, два кольца змеи, которые свернулись вокруг погибающего Советского Союза. Празднуете ли вы теперь эту дату? Для вас это красный или черный день календаря?
— Для меня это, конечно, черный день календаря. Причем второе 12 июня вытекает из первого: избрание Бориса Ельцина — из декларации о суверенитете РСФСР. И я вам скажу, что принятие декларации — это вовсе не спонтанное политическое решение, а результат долговременного планирования, поскольку проект этого документа был набросан еще в 1974 году в институте IIASA.
— Что это за институт такой? 1974 год — это ведь самый расцвет брежневской эпохи застоя...
— IIASA (International Institute for Applied Systems Analysis, в русской транскрипции МИПСА) — это Международный институт прикладного системного анализа. Он создан в 1972 году в Лаксенбурге, это рядом с Веной. Именно там был набросан проект документа, о котором мы говорим и который определил всю дальнейшую судьбу России. А начиналось все очень просто: в 1970 году собрались два приятеля, Алексей Косыгин, тогда председатель совета министров СССР, и Юрий Андропов, уже занявший кресло председателя КГБ. И они тайно обсудили одну проблему.
*
Здесь необходим небольшой экскурс в биографию Косыгина и Андропова, чтобы было понятно. Они вообще старые знакомые: Косыгин во время войны работал в блокадном Ленинграде, а Андропов в это же время ─ в Петрозаводске. Причем будущего главу госбезопасности чудом спасли от «Ленинградского дела» (материалы по нему были выделены в особое производство — прим. ред.). Андропов — вообще мужик очень странный, биография у него темная. Известно, что он сын Евгении Флекенштейн, происходившей из семьи владельцев дореволюционной сети ювелирных магазинов в Москве. Возможно, поэтому Андропов всю жизнь крутился, изворачивался, показывал, что он «не такой», потом бросил семью в Ярославле, заново женился, не хотел идти воевать, ссылаясь на слабое здоровье, отвертелся, а потом с лупой изучали, как он якобы курировал партизанскую борьбу в Карелии. Неприятный мужик такой. В общем, они собрались и обсудили, что последние лучшие годы СССР закончились вместе с «восьмой пятилеткой» (завершилась в 1970 году — прим. ред.), а потом утекло все. К тому же, начались проблемы с национализмом в республиках. Знаменитая «косыгинская реформа», которую председатель совмина запустил в 1965 году, по большому счету ничего не дала. Это была реформа децентрализации народнохозяйственного планирования. Стали предлагать республикам децентрализованное планирование, мол, ребята, вы там сами решайте, сами находите разные ресурсы и прочее. А в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и т. д. возразили: зачем нам это? Вы нам давайте ресурсы, и тогда мы будем работать. Кремль это не устраивало. В итоге собрались два человека и приняли решение, что нужно что-то менять.
«Андропов и Косыгин хотели вычленить Россию из СССР и сделать ее придатком Запада, «кочегаркой» этакой, и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем, — нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счет этого нормально жить»
А как менять? Надо избавляться от «балласта» — развалить страну, отрубить куски: Узбекистан, Туркмению, Киргизию, Таджикистан, Молдавию, Армению. Может быть, сохранить при этом часть Прибалтики. Впрочем, думаю, что и это не входило в их намерения. Они хотели вычленить Россию из СССР и сделать ее придатком Запада, «кочегаркой» этакой, и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем, — нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счет этого нормально жить.
— То есть они хотели спастись из-под обвала Советского Союза, который им казался неизбежным, и обеспечить нормальный уровень жизни элите?
— Нет, они хотели обеспечить нормальный уровень жизни всему народу.
— Таким образом, в зачатке это была вполне гуманная идея?
— В том-то и дело, что они не хотели бандитского капитализма, они хотели оставить демократический социализм, но при этом разрешить частную собственность. А на Западе покупать высокие технологии — нормально они хотели. Конечно, пошло совсем не так, как думали Андропов и тем более Косыгин, которого нельзя заподозрить в том, что он никакой не коммунист. Просто они понимали, что им не под силу держать на плечах эту огромную державу. Под силу это было Сталину, а его восприемники понимали, что эта громада скоро посыплется, но отдавать власть кому-то они боялись. Можно было провести референдум на этот счет, призвать к решению лучшие умы, но они стали действовать тайно. Но при этом ни в коем случае не хотели капитализма такого жестокого, какой мы теперь получили.
«ЧЛЕНЫ РИМСКОГО КЛУБА НАТАСКИВАЛИ ИХ КАК ОВЧАРОК НА СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО»
— Институт IIASA был нужен как идеологический штаб по развалу СССР и созданию новой страны «демократического социализма»?
— Да, я к этому и подвожу. Так вот, Косыгина и Андропова связывала давняя дружба и помимо прочего один общий знакомый по имени Михаил Гвишиани, генерал-лейтенант НКВД, бывший заместитель Берии. Как рассказывали, он когда-то вытягивал Косыгина и не давал «схарчить» его по «Ленинградскому делу». Косыгин даже отдал свою дочь Людмилу за сына Гвишиани, Джермена. Именно этого Джермена Андропов отправил в Римский клуб (создан итальянским промышленником Аурелио Печчеи — прим. ред.). А тогда это был главный мозговой центр Запада, который имел около 100 членов, в общем, они миром командовали. Джермен договорился с «римлянами», после чего и создали IIASA в 1972 году в Лаксенбурге.
— Почему именно там? Подальше от глаз советских граждан?
— Потому что замок там красивый, и он по дешевке продавался. Вот и решили обосноваться там.
— А учредителем этого института кто был?
— СССР и США. И в какой-то степени Римский клуб.
— IIASA уже прекратил свое существование?
— Нет, он еще работает. Теперь в состав учредителей вошли и Австрия, и Германия, и Украина, и Бразилия вместе с Мексикой — список там длинный. Институт же стал этаким цыганским табором и уже не воздействует на нас.
— Да, вот вижу — на официальном сайте института, в разделе «история IIASA» есть любопытная фраза: «Когда закончилась холодная война, страны, поддерживающие IIASA, могли сказать, что «миссия выполнена», и расформировать институт. Однако...» и т. д. по тексту.
— На тот момент институт был нужен для того, чтобы послать туда на обучение молодых «архаровцев», которым впоследствии надлежало прибрать страну к своим рукам. «Архаровцы» должны были пересмотреть всю систему экономических связей СССР. Андропов поручил заниматься подбором советских кадров для IIASA своему первому заму Филиппу Бобкову (сейчас генерал армии в отставке, отработал в органах 45 лет — прим. ред.). И Бобков начал подбирать с такой целью, чтобы эти люди имели возможность, а главное — желание сломать экономический хребет советской державе. По сути, он отбирал отморозков.
Потом в нашей стране создали филиал этого института — ВНИИСИ, Всесоюзный научно-исследовательский институт системного анализа (ныне Институт системного анализа РАН). ВНИИСИ возглавил уже упомянутый мною Джермен Гвишиани. Кто же составил штат института или хотя бы проходил там стажировку? Гавриил Попов, Егор Гайдар, Андрей Нечаев (будущий «ельцинский» министр экономики), Александр Жуков (из Госдумы), Петр Авен, Евгений Ясин, Александр Шохин, Михаил Зурабов, Анатолий Чубайс, Сергей Глазьев и многие другие, которые сейчас крутятся во власти. Замами Гвишиани считались Станислав Шаталин и Борис Мильнер. Заведующим лабороторией числился Виктор Данилов-Данильян.
— И вот в этом институте, через который прошло такое количество «буревестников» перестройки, и написали черновик будущей декларации о суверенитете, похоронившей СССР?
— Черновик писали в институте и в Римском клубе, который курировал этот процесс. При этом подразумевали отказ от всех прежних советских обязательств. Армию кормить нечем, науку содержать не на что. Каждая республика в итоге приняла свою декларацию вслед за Россией. Отчисления во всесоюзный бюджет прекратились. Что следом за этим? Развал.
— В буквальном смысле набросали декларацию в тезисах?
— Да-да. И Римский клуб принимал в этом участие. Члены Римского клуба учили своих слушателей стратегии развала страны. Натаскивали, как собак. Вот как овчарок натаскивают нападать и кусать, так и их натаскивали на свое собственное государство.
— Главный тезис декларации — превалирование законов РСФСР над законами большой страны — был разработан тогда же?
— Да, это и есть матрица развала. Когда Ельцин перевел все предприятия, работавшие на территории РСФСР, под российскую юрисдикцию, то все налоги стали поступать именно в бюджет РФ, а не во всесоюзный.
— Логичный вопрос: а откуда вы об этом всем знаете? Не с того ли времени, когда вам было поручено рассекречивание документов КПСС?
— Да. Я был председателем государственной комиссии по рассекречиванию документов КПСС и других.
— В интернете можно найти несколько «вбросов» о связи гайдаровских «младореформаторов» и института под Веной. Но ваша подробнейшая информация о «внутренней кухне» IIASA — из рассекреченных вами документов?
— Да, оттуда. Так вот, 12 июня для России не просто «черный день». Это день сатаны, можно сказать.
IIASA — это Международный институт прикладного системного анализа, созданный в 1972 году в Лаксенбурге. Именно там был набросан проект декларации Фото: ©Gryffindor - Own work, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org
«НАЗАРБАЕВ ЗВОНИЛ ГАЙДАРУ: «ВЫ ЖЕ СВОЮ ЭКОНОМИКУ ГРОБИТЕ!» А ТОТ: «МЫ И ХОТИМ ЕЕ УГРОБИТЬ!»
— Как происходила реализация плана, который, если верить вам, был во многом разработан нашей же элитой и воспитанными в IIASA гайдаровцами?
— Начали с разрушения нашей высокотехнологичной экономики. Знаете ли вы, что к 1972 году по производству микроэлектроники мы выходили почти на первое место: СССР обогнал Японию и поджимал США. Вы, наверное, помните, что едва ли не первые электронные часы были подарены государственному секретарю США Киссинджеру во время его визита в СССР. Первые микроволновки у нас появились, телевизоры у нас французы и англичане по миллиону в год покупали, ЭВМ у нас были. И вдруг с 1974 года резко сократили финансирование, предназначенное для развития высоких технологий, в то время как американцы, наоборот, бросили в эту отрасль большие деньги. А мы стали тратиться на переброску северных рек в южные районы, потом на долбеж различных тоннелей на севере, начали осваивать нефтяные и газовые месторождения, прокладывать трубы за рубеж, чтобы продавать нефть. То есть заложили основы нынешней сырьевой экономики. И вот, когда была проделана такая работа, потребовался человек, который начал бы развал страны. Сначала двинули Михаила Горбачева, это была идея Андропова. Он все-таки земляк, родился в Ставрополе, они встречались часто.
— Почему не сам Андропов? Ему же выпала судьба стать генсеком КПСС в 1982 году?
— Но он очень скоро умер. Зато оставил после себя Андрея Громыко, тогда — первого зама председателя совмина СССР (они были друзья с ним). А Громыко, в свою очередь, когда умер правивший чуть больше года Константин Черненко, рекомендовал на заседании политбюро Горбачева на должность генсека, хотя все другие члены выступали за кандидатуру первого секретаря Ленинградского обкома Григория Романова. Но Громыко настоял на Горбачеве. А Горбачеву сказал, чтобы он взял к себе в команду экономиста Леонида Абалкина и с ним начинал реформы делать. На самом деле взяли и секретаря ЦК КПСС Николая Рыжкова, и первого секретаря Свердловского обкома партии Бориса Ельцина...
— А почему при Брежневе не было предпринято никаких попыток? Ведь к концу своего правления он уже был совершенно ветхим, малоадекватным и вряд ли бы оказал серьезное сопротивление «реформаторам»?
— А это, наверное, невозможно было сделать физически, потому что была не подготовлена команда.
— То есть еще шло обучение, «птенцы гнезда» IIASA учились, как им ловчее похоронить большую страну?
— Да, их там обучали. Та же Эльвира Набиуллина училась у Гавриила Попова, он ей передал все. Все они одним миром мазаны.
При Брежневе не могли, потому что сила у страны еще была и были такие мощные мужики, как, допустим, первый секретарь компартии Украины Владимир Щербицкий, в Казахстане — Динмухаммед Кунаев, в Латвии — Борис Пуго (потом Горбачев взял его в министры внутренних дел, чтобы дать возможность латышам бесчинствовать у себя там). Горбачев очищал страну от сильных людей и на их место притягивал шушеру всякую, которой было все равно, есть страна или нет. Вот если посмотреть документы, которые появляются по поводу последних заседаний, которые вели Горбачев, а за ним Ельцин... Назарбаев один сражался за сохранение СССР, но они наплевали на него.
— В своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса» вы упоминаете такие структуры, как Бней-Брит (старейшая еврейская общественная организация — прим. ред.) и «Всемирный олигархат». Институт, о котором мы говорим, был связан с этими общественными группами?
— Он и сейчас связан с «Комитетом трехсот», а у него исполнительная структура — это Бней-Брит и Бильдербергский клуб. Кстати, этот клуб принял решение (то ли в 2006-м, то ли в 2008-м годах в Канаде) переселить из восточных стран и Африки в Европу около 20 миллионов негров и представителей ближневосточных народов. И все пошло, как оно идет сейчас.
— А зачем им нужно провоцировать новое «великое переселение»?
— А им нужно создать хаос в мире. Когда мы с вами от рождения живем здесь, в России — в Татарстане, в Москве или Петербурге, мы понимаем, что Россия — наша родина. Мы патриоты, корни наши здесь, и мы родину будем защищать. А если разбросать по всем государствам миллионы людей, у которых нет корней и которые как перекати-поле, им все равно, где жить, с кем быть — тогда совсем другое дело. Тогда олигархат может спокойно высасывать соки из всей планеты.
— Горбачев в свое время тоже потворствовал этим планам по созданию всемирного хаоса?
— Горбачеву дали задание начинать экономические реформы, и он посадил нас (меня в том числе) на сталинской даче писать программу перестройки. Там же, помню, находился и советский академик Абел Аганбегян, и многие другие. Горбачев начал процесс разрушения с того, что полностью освободил предприятия, то есть давал им сырье, деньги, и заодно продвинул важный закон о создании на советских предприятиях, при заводах, при фабриках кооперативов. И вот дети начальства, руководившего этими предприятиями, стали создавать в огромном количестве кооперативы, забирать сырье и отправлять за рубеж. Так они обрушили цены, создали дефицит — и пошло-поехало. Но этого мало, нужно было найти человека, который бы окончательно поставил крест на Советском Союзе. Этим человеком стал Борис Ельцин.
В 1990 году я был в Праге, в тогдашней Чехословакии. Я тогда состоял народным депутатом СССР, в Праге прошла пресс-конференция со мной, и мне задали вопрос, изберут ли Ельцина председателем верховного совета РСФСР. Я им дал расклад: ребята, у Ельцина в кармане всего 23 процента демократов в составе съезда, а основная часть — это коммунисты, кэгэбэшники. Так что, по идее, он никак не может стать председателем. Но, если какая-то заваруха случится за сценой, то в результате закулисных интриг он станет. Так оно и произошло.
Как только Ельцин возглавил верховный совет, он сразу инициировал принятие декларации о независимости, это был первый удар. Следом за этим национальные республики тоже приняли декларации — и пошло-поехало. Вот как это было, вот такое мое отношение к этому дню. Теперь я знаю всю подноготную. Тогда, к великому сожалению, я многого не понимал, пришел во власть из газеты (до 1988 года Полторанин занимал пост главного редактора газеты МГК КПСС «Московская правда» — прим. ред.), осмотрелся, по многим документам полазил.
Запад оценил усилия наших реформаторов. Гвишиани стал почетным гражданином Хьюстона (США), Горбачев — почетным гражданином Германии, с Ельциным они тоже что-то придумают, тоже что-то почетное дадут. Ельцин — это результат сговора и операции, подготовленной в IIASA.
— Когда у вас наступило прозрение? Вы ведь долгое время оставались членом команды Ельцина.
— Мое прозрение началось в 1992 году, когда я начал работать над рассекречиванием документов КПСС и увидел первые итоги приватизации. Мне звонили отовсюду, даже Назарбаев позвонил с вопросом: «Что вы творите?» Экономический блок правительства вершил свои дела втайне, и о результатах этих дел мы, не входившие в этот круг, обыкновенно узнавали со стороны. Вот звонит мне Нурсултан Назарбаев: «Почему вы перестали принимать железорудные окатыши с Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината? Вы же свою экономику гробите!» Начинаю его расспрашивать, что да как. Он объясняет, что звонил по этому поводу Гайдару, а тот: это, мол, не ваше дело, мы и хотим ее угробить!
— Так и сказал «мы хотим угробить»?
— Со слов Назарбаева — так и сказал.
КАК ЕЛЬЦИН В ЦАРСКОМ ВАГОНЕ ЕЗДИЛ ПО СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ
— Давайте поговорим о Борисе Ельцине. Вы в свое время хорошо его знали и могли составить представление о его личности. В своей книге вы приводите две интересных, но, на поверхностный взгляд, малозначительных детали из его биографии. Ельцин, по вашим словам, не смог читать роман Достоевского «Бесы» и отшвырнул его от себя. И ему же, будущему первому президенту РФ, принадлежит сомнительная честь сноса Ипатьевского дома в Екатеринбурге, в котором расстреляли царскую семью.
— Ельцина потому и взяли в Москву. Яков Рябов, предшественник Бориса Николаевича в кресле первого секретаря Свердловского обкома партии, отказался сносить Ипатьевский дом, заявив, что это не дело политбюро решать судьбу архитектурных памятников в регионах. А потом, когда пришел Ельцин, он сам помчался в кальсонах рубить топором Ипатьевский дом. И Андропову это понравилось, он тогда еще кэгэбэшник был.
— Буквально в кальсонах помчался?
— Да я шучу, конечно. Можно считать, что он «в кальсонах» помчался.
— Хорошо, заключим в кавычки.
— Как это говорят, это мое оценочное суждение. Андропову понравилось, и он дал команду присмотреться к Ельцину.
У Ельцина ведь, когда он был первым секретарем Свердловского обкома партии, в распоряжении находился царский вагон, в котором путешествовал когда-то император Николай II. Когда Ельцин узнал о том, что стал первым секретарем, он сказал: «В этом царском вагоне я буду ездить по области». У него там в вагоне водка была, выпивка всякая, обслуга, вот он ездил и выпивал. Нашелся один человек, местный чиновник, которому это не понравилось, и он стал укорять Бориса Николаевича. Так тот остановил поезд, чиновника выкинули в лесу, и он 14 километров зимой перся пешком до станции. Об этом мне рассказывал журналист Вячеслав Щепоткин.
То, что происходило при Ельцине и при Горбачеве, — это было бешенство какое-то. Народ вдруг с ума сошел, стал громить то, что сам создал, а популисты этим пользовались. Понимаете, мы, русский народ, очень много говорим о себе, что мы божественная нация, но мы во многом — поганая нация. Есть две русских нации. Первая — это те, кто живет дальше Урала и Сибири. Сначала туда шли люди завоевывать новые пространства, сильные самые. А слабые сидели здесь, в Московии — это и есть вторая часть русской нации. Потом в Сибирь царь ссылал на каторгу, и тоже сильных и лучших, потом туда отправлялись люди по комсомольским путевкам поднимать этот край. Я сам ездил туда, Братскую ГЭС строил, видел, как там люди работают...
— Вы туда в качестве журналиста ездили?
— Я после школы ездил туда и работал бетонщиком. У меня там на мысе Пурсей даже остался обелиск в честь очередной даты ВЛКСМ, и на нем написано, что этот обелиск поставлен бригадой Михаила Полторанина. Так что я своими глазами видел, что там за люди. А те, кто оставался здесь, — сексоты, трусы. Я помню, приехал на озеро Большой Иван, это в Псковской области, там недалеко погиб Александр Матросов. Пригласили меня туда на субботу-воскресенье, лодку нам дали, мы рыбачили, в казарме жили. Я пошел по деревне купить молока, у меня сыновья были маленькие. И вот я несколько дворов прошел: «Можно купить?» «Ой, как мы продадим? А вдруг нас накажут? Да нет, мы не можем продать». Вот это — убогость. Или, помню, был в Тверской области у знакомых — у них же бань нет, у них печку русскую топят, потом нагревают, и все туда лезут в печку, бьют себя веником, все в саже обратно выползают и отмываются в тазу или корыте.
— В печи мылись еще с крестьянских времен. Не у всех же баня была.
— Но это не так давно было. Вот какой народ. С этим народом я сначала за народ и сражался, начиная с газеты «Лениногорская правда», «Казахстанская правда» и пр. Я помню, меня особенно потряс один случай. Я написал статью про одного токаря, как его прижимает директор. И вдруг этот токарь присылает жалобу на меня, что это все неправда и так далее, что я наврал. Стали разбираться: оказывается, ему дали 15 рублей премии, чтобы он отказался от того, что он мне говорил. После этого я стал только под запись разговаривать. И даже подписаться под словами просил. Мне возражали: «Вы следователь, что ли, бумаги собираете?» Я отвечал: «Да, приходится быть следователем».
«ЕЛЬЦИН — ЭТО ТАКОЙ КОЗЕЛ-ПРОВОКАТОР, КОТОРЫЙ ПОВЕЛ СТРАНУ НА МЯСОКОМБИНАТ»
— Возвращаясь к оценке ситуации, сложившейся в 1990-е годы... У вас в книге есть очень хороший образ: когда караван разворачивается, впереди оказываются хромые верблюды, а сильные — в хвосте. Так и случилось, когда СССР развернулся и превратился в РФ. Первые места заняли фарцовщики, спекулянты, бандиты. А ученые, писатели, офицеры армии и пр. вдруг оказались в хвосте и никому не нужны.
— А почему фарцовщики и бандиты пришли к власти? Потому что сама власть еще раньше была захвачена хромыми верблюдами. Чубайс — хромой верблюд, Гайдар — хромой верблюд, Шохин — хромой верблюд.
— То есть это антиэлита.
— Да, это хромые люди, которым удалось стать элитой. Но они готовили программы, которые обеспечили прохождение в президенты РФ Ельцина. Сначала — председателем верховного совета. И они навязали Ельцину его будущую команду. Вот, дескать, те, с кем ты будешь работать, ты не подумай кого-то там сам двигать. Откуда вдруг появляется эта команда «реформаторов»? Геннадий Бурбулис хвастался (он все время хвастается!), что знал этих людей раньше, но нет — он никого из них не знал. Естественно, когда несколько «чужаков», в их числе и я, заняли места рядом с этой командой, нас пытались выдавливать и выдавливали. У нас был такой Александр Титкин, бывший генеральный директор Тульского оружейного завода, хороший министр промышленности — они его выдавили, поставили своего Андрея Нечаева.
Я пригласил в пресс-службу правительства Гену Шепитько, он до этого был собкором «Известий» в Киргизии, хороший собкор, он там победил на выборах первого секретаря ЦК компартии Киргизии, настолько сильный парень... И он стал народным депутатом СССР и членом межрегиональной депутатской группы. С Ельциным я договорился — сделали его руководителем пресс-службы в правительстве. Так они же его не допускали никуда. Вот просто уйди — и все. Он мне жалуется: «Ну что мне делать?» Я Ельцину говорю: «Ну уберите этих, они же страну разваливают, уничтожают!» Он: «Ну как я уберу их? Они тогда скажут, что уходят в отставку всей командой. А мы с кем останемся?»
— А вы уже тогда говорили с Ельциным на эти темы?
— Не один раз!
— И как он реагировал?
— Что-то в нем иногда просвечивало, проскакивало мужское начало, вот он сам рассуждал: «Ну что, сейчас я выгоню Гайдара...» А однажды даже попытался Авена убрать, но они все, как он и предвидел, заявили: «Мы уходим в отставку!» Знаете, у них была такая чеченская спайка. А тут подоспела война с верховным советом. И было понятно, что верховный совет будет лишь аплодировать отставке, приговаривая, что Ельцин «такой-сякой». Если бы во главе совета не было бы Руслана Хасбулатова, то можно было бы сделать нормально. Но Хасбулатов... Ельцин сам его вытащил. Но он еще хуже Ельцина был, намного хуже. Как он себя чеченскими боевиками окружал... Это надо знать.
Так что многие там были хромые бараны. А Ельцин... Знаете, в стаде бывает такой козел-провокатор, который всех ведет на мясокомбинат. Это и есть Ельцин. Он повел страну на мясокомбинат.
— А когда вы прекратили общаться с Ельциным? Когда прервалась вот эта нить?
— Прервалась в 1995 году, когда я представил закон о недопущении монополизации средств массовой информации в России, и Дума его приняла. И Совет Федерации принял его. А олигархат обратился к Ельцину, что не надо, ведь тогда они не смогут командовать СМИ. И Ельцин закон не подписал тогда, а вернул в Думу. Но парламент в составе 300 человек снова принял этот закон. И Совет Федерации (тогда был другой Совет Федерации — Юрий Болдырев помогал мне в этом деле, и Владимир Шумейко) опять меня поддержал. Но Ельцин просто отказывался это выполнять.
То же самое касается подготовленного закона о государственной поддержке независимых СМИ. Согласно ему, редакциям передавалась инфраструктура — полиграфическое производство, аудио и пр. Ведь СМИ в РФ получили политическую свободу по той же модели, по которой в 1861 году крестьянам отменили крепостное право. Известно, что крестьянам землю при освобождении не дали, и они опять пошли в услужение к помещикам. Так и здесь. Вот этот закон и должен был дать журналистам реальную самостоятельность. Но доступ к инфраструктуре не каждый журналист получал — создавался национальный комитет по поддержке средств массовой информации. И вот жутко встал на дыбы Кремль, потому что тогда олигархам ничего не доставалось. Я к Ельцину пришел. Он что-то вякал, но мы с ним разговаривали по-человечески. Мне Александр Коржаков (начальник охраны первого президента РФ — прим. ред.) сказал, что он уже зомбированный. Когда ему что-то приносят, то он говорит: «А Чубайсу показывали? А Чубайсу показывали? А Чубайсу показывали?» Вот такое дело было. Поэтому я сказал: пошел он на хрен! Прямо так и сказал.
— И ушли?
— Да. А закон обкромсали страшно. И эту главу, которая гарантировала экономическую независимость для средств массовой информации, тоже обкромсали. Был же и Игорь Голембиовский против этого закона. Я говорю: «Ты что делаешь?» А он отвечает: «А меня не было! Ты знаешь, я был в командировке...»
— Он «Известия» возглавлял ведь?
— Да, «Известия». И я ему: «Посмотрю, как вы будете в помоях плавать почти с головой». Так и произошло.
— И мы получили мощный пул антироссийских СМИ. Хотя на тот момент, в начале 90-х годов, это еще была острая зубастая пресса.
— Да, это была сильная пресса. Но журналистика, как говорится, вторая древнейшая, и, если Кремль ведет антироссийскую политику и вся пресса заточена на Кремль, то она не может ни влево, ни вправо повернуть против взятого курса. Так что пресса работает против России. И НТВ против России, и Первый канал, и Второй канал, все... И Рен ТВ сейчас. Я раньше с удовольствием смотрел передачи Игоря Прокопенко, но теперь и он такую оголтелую пропаганду затеял, вообще невозможно... Была оппозиционная газета «Завтра» Александра Проханова. Вдруг я слышу, что ему деньги дали — несколько миллионов. Я думаю: не может быть такого. Вдруг смотрю — газета становится совсем другой...
«ИЗ РОССИИ ПОСТЕПЕННО ВЫПУСКАЕТСЯ ПАР, И ВСЕ КУСКАМИ ОТВАЛИВАЕТСЯ»
— Но, Михаил Никифорович, что же делать? Ведь оппозиция в РФ такая же прозападная, как и те, против кого они фрондируют.
— Да, это легкая фронда. Они просто потеряли власть. Вот Боря Немцов ведь потерял власть и хотел снова ее получить. После его смерти сейчас делят наследство на 1 миллиард долларов. Ну ладно, неважно, сколько у него там акций во всех этих генерирующих компаниях. Самое главное: когда он работал губернатором в Нижнем Новгороде, в Сормово действовал мощнейший завод по производству кораблей на подводных крыльях. Он же его угробил по приказу Гайдара. Хотя у нас покупали эти корабли: речные, морские...
«Бодание» прозападной оппозиции и власти — это просто внутривидовая борьба между собой. Настоящая оппозиция — та, которая «сидит». Помните, как в Польше к власти приходил Лех Валенса? Это вот как сейчас в России начинает возникать оппозиция у дальнобойщиков, но Кремль уже посадил председателя их профсоюза.
— В книге вы проводите параллели между 90-ми и нулевыми годами с эпохой НЭПа. Почти безграничная власть Троцкого и его сторонников, повальная коррупция, пропаганда разврата...
— Один к одному с тем, что сегодня.
— Но заканчивается все постепенным приходом к власти такого медленного, но вездеходного танка, как Сталин.
— Тогда история дала нам Сталина. Сталин — это человек с сильной одической силой. И он эту одическую силу сообщил своим сторонникам, потащил за собой массу людей, дал им энергетику и покончил с троцкизмом. Ведь большевики продавали страну. Вы знаете, когда Сталин пришел к власти и когда начали изучать, что да как, выяснилось, что у Ленина 170 миллионов франков лежало в швейцарских банках, у Дзержинского — столько же, у Каменева, у Зиновьева... У всех по банкам были рассованы деньги. У Льва Троцкого — в американском банке (у него дядька был банкир — Абрам Животовский) миллиард долларов лежал. И Сталин эти деньги взял... Они вынуждены были отдать, потому что забирали силой. После этого Троцкого выпустили из страны.
— То есть отдал деньги — и гуляй.
— 5 миллиардов долларов Сталин набрал и на эти деньги, кстати, провел индустриализацию. При этом он посадил и расстрелял больше миллиона человек. Сегодня если кто-то подобный придет (почему в своей книге я и говорю: открой, стучится Сталин), то миллион, а может быть, 3 миллиона будут сидеть или лежать. Они этого заслуживают, кстати.
Но если не найдется человека с такой одической силой, значит, постепенно из России выпускается пар и все кусками отваливается. Китай захватывает свою часть РФ, другую часть — Корея, Япония там, ну и так далее...
— Это то, что за Уралом. А центр страны?
— Москва — кому она нужна? Нужны газ, нефть, золото, уран, медь... Это там все. А в центре — болото одно.
