γγ) Апостол Павел против мудрости века сего (1Кор.3, 18–23)

В стихах 18–23 заключение предыдущей речи, будто ответ на вопрос: что же нам делать?
После предшествовавшего устрашения очень естественно родиться такому вопросу, и святой Павел
отвечает на него:
   ααα) одни пусть бросят мудрость века сего (1Кор.18–20);
а βββ) другие пусть перестанут дивиться ей и подчиняться ее мудрованиям (1Кор.21–23).

«Намереваясь присовокупить то, что еще оставалось сказать, чтоб окончить этот предмет,
Апостол обращается к опровержению внешней мудрости и к обличению тех,
которые, гордясь ею, разделяли церковь»
(святой Златоуст).

  ααα)   Мудрость века сего нужно бросить    (1Кор.3, 18–20)   

(1Кор.3:18)  Никтоже себе да прельщает: аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет.

Мнящийся быти мудрым в веке сем, стань безумным, чтоб быть премудрым, – разумеется, истинно, или пред Богом.
– Кто этот мудрый в веке сем? – Всякий, мудрствующий не по тому, как Бог повелел в откровении, а как вещи
кажутся по его собственному смышлению. «Апостол разумеет здесь мудрость, лишенную благодати Духа, водящуюся
одними человеческими помыслами» (Феодорит).

Мудрец этот свое имеет мировоззрение, в которое входит и понятие о нем самом, о месте его в мире и последних целях человека;
обладает в разной степени ученостию и искусством слова; и главное, в устроении своей участи, своего быта и в ведении дел своих
окончательно опирается на свои соображения, не сознавая нужды в высшей помощи; предметы, которыми занята его мудрость
– всё внешние, земля и земное благобытие; забота о душе и спасении ее ему не всходит на ум. Но при всем совершенстве
его мудрований по указанным частям, он только «мнится мудр быти», а не есть. Другие, может быть, и не всегда считают его таковым,
но сам он иначе на себя не смотрит, как на мудреца первой степени, хоть и ученость его, и житейская мудрость, и сумма познаний
очень ограниченны, но он всегда высоко ставит себя по мудрости. И в этом он сам себя прельщает. Прелесть в том, что считает себя
имеющим то, чего нет. В сей прелести запутаны все не истинные христиане. Она есть облачение гордости, облак, облежащий ее.
Эту-то прелесть рассеивая, Апостол говорит: всякий такой «буй да бывает», то есть прежде всего пусть сознает сам себя,
что не имеет никакой мудрости; потом и самую мудрость мнимую пусть признает не мудростию, а пустым призраком мудрости;
и затем пусть примет и учение, и образ жизни такие, которые и сам он прежде считал буйством, и все, которые одинакового с ним настроения,
и считали, и считают буйством, – и таким буиим пусть явится пред лицом всех мудрых в веце сем. Буиим быть – значит и самого себя сознать
таковым по внешней мудрости, и другие чтоб начали считать его таким, потому что он во всем переменился. Не отстать только от внешней
мудрости, но и пристать к буйству проповеди заповедует Апостол. А такой не может обойтись без того, чтобы его не поносили, как буяго:
верует в Распятого, раздает имение, умерщвляет плоть, ночи проводит в молитве, чуждается увеселений; обижает кто, – не защищается;
пред ним красоты в разных видах, а он в них вкуса не находит; денежку не бережет про черный день, всегда о чем-то думает и чает себе того,
чего не видит ни он и никто другой. По мудрости века сего – это всякого осуждения достойное буйство. Вот его-то и предлагает Апостол,
удостоверяя, что кто станет таковым, тот-то и будет настоящим мудрецом. «Да премудр будет», то есть иначе нельзя быть истинно премудрым,
как явившись буиим пред лицом мудрости века сего: ибо кто таким явится, тот, значит, вступил в область премудрости, яже от Бога,
и стал ее обладателем.

Святой Златоуст говорит на это: «как повелевает Апостол быть мертвым для мира (Кол. 2, 20) и эта мертвость не только не вредит,
но еще приносит пользу, соделываясь источником жизни, так теперь повелевает быть безумным для мира, указывая нам в этом
истинную мудрость. Безумным для мира бывает тот, кто презирает внешнюю мудрость и убежден, что она нисколько не содействует
ему в деле веры и спасения. Посему, как нищета по Богу ведет к богатству, смирение – к величию, презрение (мирской) славы – к славе,
так и это безумие делает человека мудрее всех, ибо у нас все бывает напротив. И для чего он не сказал: да оставит мудрость, но «буй да бывает»?
– Для того, чтобы как можно более унизить внешнюю ученость. Ибо не одно и то же сказать: оставь свою мудрость и: будь безумным.
– С другой стороны, он научает нас не стыдиться нашей неучености, ибо представляет все смешное достойным осмеяния. Он не стыдится
названий, потому что полагается на силу дел. Как крест, вещь по видимому поносная, сделался источником бесчисленных благ, причиною
и виновником неизреченной славы, так и кажущееся безумие делается для нас виною мудрости. Как тот, кто худо научился чему-либо,
если не оставит всего, не изгладит из души своей и не представит ее чистою для желающего вновь учить его, не познает ясно здравого учения,
так и при внешней мудрости, если не оставишь всего, не очистишь ума своего и не представишь себя вере, подобно простолюдину, то не познаешь
ничего доброго надлежащим образом; подобно тому, как имеющий слабое зрение, если, закрыв глаза, не вверяет себя другим, а руководствует
своим испорченным зрением, блуждает гораздо более тех, которые совершенно ничего не видят. А как, скажешь, можно оставить внешнюю мудрость?
– Не принимая ее учения».

(1Кор.3:19) Премудрость бо мира сего, буйство у Бога есть. Писано бо есть: запинаяй премудрым в коварстве их.

Мирская мудрость – буйство пред Богом, строгий приговор, но совершенно справедливый, повсюдным опытом оправдываемый.
Сами мудрецы мира тот же произносят приговор над сею мудростию, когда познают истину и вступят вседушно в область премудрости Божией.
То, что она считает себя вседовлетельною, – не буйство ли? То, что она высится над откровенною мудростию и ставит ее почти ни во что, – не буйство ли?
То, что она только внешним, земным и тварным ограничивает свой кругозор, будучи сама, хотя и неблагопотребная, умного выспреннего (ранга) свойства,
– не буйство ли?   То, что она быт свой, свое счастие и дела, думает устроять по своим смышлениям, тогда как осязательно видит, как все вокруг течет
помимо и наперекор человеческим соображениям, – не буйство ли? То, что она выбросила из предметов своего обсуждения, что будет за гробом,
тогда как ясно видит, что настоящая жизнь мгновенна и последней цели бытия человека вместить не может, – не буйство ли? То, что она и думать
не думает, что питомец ее человек ныне-завтра умрет, тогда как человечество широкою рекою течет во врата смерти, – не буйство ли? Так она – буйство,
и буйство пред Богом, потому что не видит осязательных порядков Божиих, осуждает их, когда другие о том ей возвещают, и питомцев своих удерживает
в своем мрачном буйстве, не позволяя им возникнуть от опутания собою и обратиться к истинной премудрости Божией. В этом отношении она богоборна.
И выходит, что «она не только не помогает (человеку в последних целях его), но еще служит препятствием; следовательно надобно оставить ее, как вредную.
Видишь ли как победоносно святой Павел опроверг ее, доказав, что она не только бесполезна, но еще приносит нам вред?
Впрочем он не довольствуется собственными доказательствами, а приводит еще свидетельство: «писано бо есть: запинаяй премудрым в коварстве их» (Иов. 5, 13)»
(святой Златоуст).

Коварство премудрых не злонамеренность означает, а их всяческое ухищрение, чтоб все постигнуть и все в жизни своей и других устроить здесь, на земле, по своему смышлению.
Пока это имеет свойство только пустоделия и не разоряет планов промышления Божия о роде человеческом, дотоле Бог оставляет их копаться в своем муравейнике,
сколько хотят, и все строить и перестраивать, как им угодно; но когда покушения их заходят далеко, тогда Бог полагает им преграды, разоряет их планы,
как паутинное плетение разоряет дитя легким прикосновением тонкого прутика. Разительный пример тому – столпотворение и рассеяние людей по лицу земли.
Мудрецы во времена Апостолов до чего дошли? – До того, что и сами уже не знали, на чем остановиться: так разрознились в мыслях и так много надумали учений.
И належала необходимость научить людей истине чрез неученых. – Святой Златоуст в этом видит уловление премудрых в коварстве их.
«В коварстве их, то есть уловляя их собственным их оружием. Так как они употребляли мудрость свою на то, чтобы обходиться без Бога,
то он чрез нее самую доказал им, что они имеют великую нужду в Боге. Как и каким образом? – Они чрез нее дошли до того, что сами не знали, куда деваться;
следовательно чрез нее и уловлены. Ибо, думая обходиться без Бога, они пришли в такое бедственное состояние, что оказались хуже рыбарей и неученых,
и в них же стали иметь нужду. Потому Апостол и говорит: «запинаяй их в коварстве их». Слова: «погублю премудрость» – выражают совершенную ее бесполезность;
а слова: «запинаяй премудрым в коварстве их» – показывают силу Божию».

(1Кор.3:20) И паки: Господь весть помышления человеческа (в подлиннике греческого Апостола: мудрых), яко суть суетна (Пс. 93, 11).

У пророка стоит: «помышления человеческа»; но Апостол поставил: «помышления мудрых». Не у всякого только человека помышления суетны, но и у самих мудрецов.
«А когда беспредельная премудрость произносит о них такой суд и представляет их такими-то, какого другого требовать доказательства крайнего их безумия?»
(святой Златоуст).

В чем суетность? – В тщетности: надеются на них, а из них ничего прочного не выходит. Думают мудрые, что своими соображениями дошли наконец до истины,
– так всякий философ думал, – а истины в них не было. Думают на земле устроить рай, и все он не устраивается, а между тем в толк никто не возьмет, что это
пустое начинание и что его следует бросить: все строят и строят. Думают, что за пределами видимости ничего более нет, а между тем там-то и есть настоящая существенность.
И в других многих отношениях помышления самых мудрейших суетны. Но никто из мудрых не знает этого. Пророк и говорит: «Господь весть», в смысле: один Господь знает, как они суетны.
Как же быть? -Указывает это Пророк, говоря вслед за сим: «блажен человек, егоже аще накажеши Господи, и от закона Твоего научиши его» (Пс. 93, 12).

βββ) Мудрости века сего не следует дивиться (1Кор.3, 21–23)

«Воздав таким образом славу суду Божию (над мудростию мирскою), Апостол с большею силою обращается к поучаемым и говорит» (святой Златоуст):

(1Кор.3:21)  Темже никтоже да хвалится в человецех: вся бо ваша суть.

Обращается теперь к увлеченным вожаками в разделение и говорит, что, после того, как самим Богом так обличена суетность мудрости человеческой,
никому не следует дивиться ей, к ней прилепляться и гордиться тем, что принадлежишь к ее партии. «Хвалиться в человецех», – надо понимать из противоположного:
хвалиться в Господе, или о Господе. О Господе хвалящийся говорит: вот какой наш Господь! И то нам сделал, и то сделал, и все готов нам сделать, что ни попросим.
Хвалящийся в человеках или о человеках говорит: вот какой у меня учитель! какие познания! какая речь! какой нрав! В Коринфе завелось, что стали хвалиться кто одним,
кто другим, кто третьим из тамошних знаменитостей. Эти вожаки партий стояли у них на первом плане и увлекали на свою сторону других. Их суетную мудрость
обличал Апостол доселе. Теперь берется остепенять увлекшихся, «никтоже да хвалится в человецех». Я вам объяснил хорошо, что есть мудрость человеческая.
Видите ясно, что не следует ею увлекаться, говоря: такой-то и такой-то умник, говорит так и так, надо под его знамя поступить, и подобное.
Свой разум христианский имейте и по нему определяйте достоинство лиц и вещей.