Архимандрит Пантелеимон - Тайны Загробного Мира

Приведем здесь прекрасный рассказ, взятый нами в сокращении из книги известного русско-галицкого прот.
Иоанна Наумовича.

«Дед Онуфрий однажды рассказал своему внуку Николаю следующую историю про ясновидящую,
дочь помещика того имения, где он жил.
— Богаты были наши помещики, — так начал он свой рассказ, — ужасно богаты,
и деток им Бог послал тоже,но те у них как-то все не росли.
Бывало, родится ребенок дюжий, здоровый,
но как только вступит в пятый годок —вдруг скоропостижно умирает, точно косой его скосит.
Так умерло у них десять детей, и все по пятому году.
Сколько покойница барыня ни убивалась, сколько ни раздавала денег нищим, на церкви — ничто не помогало.
Умер десятый ребенок, и пять лет после того детей у них уже не было.
Едет она, бывало, на кладбище, велит разобрать каменные могилки,
открыть гробики, — плачет над ними, убивается — до обморока.
Опротивели им уже всякие имения, да и подлинно:
на что ж человеку все это, когда нет у него ни одного ребенка?
Но вот раз приходит к ним в усадьбу старик нищий, седой совсем, старый-престарый.
Барыня вышла к нему, подала серебряную монету, да и говорит:
«Молись, дедушка, чтобы Господь нас помиловал».
А дед-то ей в ответ:

.

Барыня послушалась,подала .дедке еще такую же монету, и сама побежала кбарину, — а нищий тем часом куда-то исчез.
О чем там они говорили, — неизвестно, но назавтра барин велел запрягать лошадей, и поехали они оба в Почаев.
Молитвы ли чернецов, милость ли Божия, только после того года —. великая радость у наших господ:
послал им Бог снова дочку, и окрестили они ее Анной.
В TOT день, когда ее крестили, созвал барин своих управителей,
писарей и всех присмотрщиков и сказал им так:
«Смотрите, чтобы во всех моих имениях нигде следа не было ни палки, ни плети.
Кто из вас посмеет ударить кого-нибудь из людей моих — лишится места!
Кому сделано какое притеснение, обида — за все наградить;
ничьей обиды и притеснения я не желаю».

И растет их девочка, растет,— не ребенок, а настоящий ангел:
так хороша собой да прекрасна, что, кажется,весь свет исходи, другой такой нигде не сыщешь.
Проходит уже пятый год, в котором все старшие их детки умерли,
— господа от забот не знают покоя ни днем, ни ночью:
все холят, да нежат ее, да берегут.
На пятом же этом году везут они ее в Почаев, к тому старенькому монаху,
что предсказал им Божие помилование.
И читает монах над ней молитву и Евангелие,
двенадцать других чернецов правят соборную обедню,
— и обмывают ее родители Почаевской водой,
и что кто ни укажет — молитву ли какую читать, жертву ли куда принести,
все то охотно делают.
Господь, точно, их помиловал: девочке пошел шестой годок,
а она растет себе, красуется на радость родителям,что твой маков цвет,
-—такой красавицы, говорю тебе, ни до того, ни после у нас не видали.
Но еще краше была ее душенька.
Бывало, всякий день идет к обедне в церковь,,
стоит там степенно и со страхом,
— как сейчас вижу ее перед собой, сердечную!
— и молится горячо и с умилением;
а по окончании божественной службы раздает нищим деньги
и всем вдовам, больным, убогим, всем,
кто не в силах сам. работать и кормиться,
велит приходить и присылать в усадьбу за мукой, за крупой,
солониной и всяким добром.
Зато у нас на посаде все про нее, про барышню Анну, только и говорили,
как про настоящего ангела, хранителя и утешителя.

И выросла девица прекрасная, и со всех сторон стали наезжать к ней женихи:
тот богат, этот еще богаче, один красавец, другой еще лучше;
но никто не пришелся ей по сердцу.
Она все лишь читает святые книги, все только молится, да творит добрые, милосердые дела.
Анне минуло восемнадцать лет, и была она всегда здорова и весела,
точно молоденькая серночка в лесной чаще.
Никто и не думал, чтоб ей на долю выпала не такая свадьба,
о какой мечтали ее батюшка с матушкой.

В самую Великую Пятницу, когда мы собирались к плащанице,
стали в народе говорить, что барышня Анна разболелась.
На другой день, коляска за коляской, скачут уж к нам в усадьбу доктора из Львова;
пробыли у нас несколько дней, думали, гадали и разъехались,
сказав, что такой болезни никто никогда и не видывал.
Плакал народ на всем посаде из конца в конец,
даже жидовство, и то молилось в своей «школе»,
и не было человека, кто бы горячо о ней не молился.
А болезнь ее, точно, была особенная, невиданная.
С утра говорит со всеми, ни на какую боль не жалуется, только лицом стала бледнее,
да с тела спала, и так была слаба, что руки не могла поднять.
А как двенадцать часов пробьет, с полудня значит,
закроет глаза и лежит как мертвая, губами только шевелит, и все говорит, говорит, говорит!
И так чудно, милый мой, говорила такие все слова,
что я сам никогда бы не поверил, ежели бы своими ушами не слышал.

Говорила про души человеческие, куда они по смерти отходят,
и рассказывала, что она их видит и с ними беседует;
Всякого узнавала, и при том всякого такими словами наставляла,учила,
что никто из бывших там не мог удержаться от слез.
Хотя глаза у нее постоянно были закрыты, — перстами книгу читала,
сказывала, сколько времени на часах, минута в минуту, когда часы прикладывали ей к сердцу,
и про каждого из знакомых все знала, и где что на свете деется — угадывала.
Старые господа оба заболели;
при ней находилась только ее верная старшая горничная девушка, да другие слуги,
а народ валил к ней смотреть, будто на какое диво.
Но когда приходил человек, тяжко перед Богом грешный,
например, жил обманом, кривдой людской, или безбожник какой, в Бога не верующий,
или такой, что любил непотребные, гнилые слова говорить, или клясть,
или такой, что худо в супружестве жил, дурной пример подавал детям,
— то человек тот был еще на дворе, а она уже видела его духом и говорила:

Николай. И ты тоже был у нее, и видел ее, и слышал ее разговор?

Онуфрий. Разнеслась по всему околотку кругом молва,
что с барышней Анной приключилась болезнь, да не простая:
в сонном видении она все знает и дивные речи говорит.
Повалил к ней народ валом,
— идут и идут в усадьбу, точно на базар или в церковь к явленной иконе.
Я сначала не поверил,
— знаю ведь, народ наш зачастую сглупа болтает,
да еще, как говорится, к былям всякие небылицы привирать любит;
но потом и меня взяла охота побывать в усадьбе.
Иду, но тут как раз повстречался мне ныне покойный батюшка. отец Андрей Левицкий,
да и спрашивает: был ли, мол, в усадьбе, видел ли барышню Анну?

— Сейчас вот собрался, — отвечаю.
Но не возьму я все хорошенько в толк, батюшка, что это народ к ней так повалил? Идут и едут без конца!

— Стоит идти и ехать, мой милый!
Есть на что посмотреть, есть что и послушать.
Такие дела незауряд дается видеть и слышать человеку.

— Что же это такое? — говорю.
Подлинно ли, батюшка, духовный отец, она святая?

— Поистине святая, потому что душа чистая и богобоязненная,
отвечает батюшка.
— Ежели и был на ней грех какой, то лишь самый обыкновенный,
и она очистила его своими добрыми делами.
Она, понимаешь ли ты,ясновидящая.

— А что такое ясновидящая? Я этого слова не понимаю.

— Издавна, сын мой, бывали люди добродетельные и чистые перед Богом,
которые получали от Бога такую благодать,
что не только яснее видели здешнее, земное,
но еще при жизни, в этом мире, возносились душой своею превыше земли и зрели дела загробного мира.
Такая ясновидящая и есть Анна.
Она, видишь ли, жила вся в Боге, в молитве,
в добрых делах милосердия и сострадания,
и она поистине была «не от мира сего».
Потому что мир наш — мир злой, лукавый, нечистый, грешный.
Она явилась здесь лишь на короткое время,
чтобы показать другим, как жить праведно, богоугодно.
Потому-то теперь наступает конец земной ее жизни,
и отходит она в свое истинное, небесное отечество, к чистым и светлым духам,
но пока еще отойдет, говорит нам о небесном, чтобы мы покаялись
и начали совсем другую жизнь, коли хотим получить спасение.

— Вы были уж у ней, батюшка?

— Был, она велела позвать меня к себе, как только занемогла, с первого дня, и просила, чтоб я от нее не отходил.
Я пробыл там четыре дня, но больше не мог выдержать ее разговора:
кто ее ни слушал, все были не в силах удержаться от плача.

— Что ж она говорила?

— В первый день, как только впала она в этот сон свой,
велела позвать барина с барыней и всех слуг, всю
дворню, и сказала при мне, что умрет непременно,  но чтобы никто о ней не плакал, п
отому что отходит она в такое место, где нет ни горя, ни скорбей;
а жили бы все по-христиански, в молитвах, в любви, да в добрых и святых делах.

— Это ты, отец Андрей, — промолвила она. — Спасибо, что пришел проведать!
А потом к Тимофею служителю:
— Подойди поближе, Тимофеюшка, ты верный слуга мой, и друг, и брат мой милый!
Не плачь, зачем плакать!Зачем все вы плачете? И ты, отец Андрей, плачешь?

Я не мог вымолвить слова, меня душили слезы,
безмерная печаль сжала всю душу мою!
Выплакавшись вволю, я оправился и сказал:
— Как же об вас не плакать, когда вы так больны!
Все мы вас так любим, барышня, госпожа наша милая!
Душа невольно ноет и болит!

— И она все так, — спрашиваю, — с закрытыми главам и говорила?

— Пока бывала в том сне, постоянно имела глаза закрытые,
но видела всякого, кто к ней приходил, всех узнавала, всякому что-нибудь особенное говорила.
Мы даже давали ей книги и запечатанные письма, и она перстами их читала,
не глазами, а именно перстами, лучше сказать —
духом своим, каким-то особым чутьем.
Оттого-то люди в таком сне и зовутся ясновидящими,что они видят и сквозь переплет,
что написано в книге, и сквозь каменные стены, что делается на дворе,
и за тысячи верст, что где происходит на свете.

Николай. Как так? Стало быть, она знала будущее, что должно случиться?

Онуфрий. Нет, этого она не знала, будущего не предсказывала
и ни о чем таком, что еще только должно случиться, кроме смерти своей, не говорила.
Когда мы ее спрашивали насчет будущего,
— кто сколько лет проживет, например, или что другое,
она или молчала, или отвечала коротко: «Бог весть».

Николай. Я не понимаю, как могло быть, чтоб она видела на такую даль, за тысячи верст, где что на свете деется!

Онуфрий. Душа без тела, или, как говорится правильнее, вне тела,
совсем иначе видит все и знает, чем как душа в теле, потому что земное тело грубое, тяжеловесное
и держит душу как бы в темнице, в плену, в неволе.

Николай. Ну, а ее ж душа была разве не в теле?

Онуфрий. Такова была Божья воля, что, и не совсем еще отделившись от тела,
могла она уже вознестись в другой мир.

Николай. Мне просто не верится почему-то, чтобы так могло быть на самом деле!

Онуфрий. Если мне не веришь, поверь святому апостолу Павлу.
Он тоже рассказывает, что знал двух подобных людей,
одного — «восхищена бывша даже до третьяго небесе»,
другого — «восхищена бывша в рай и слышавша неизреченные глаголы».
Значит, уже во времена апостола Павла, в числе обратившихся ко Христу людей было двое таких,
что еще при жизни вознеслись духом, один до третьего неба, а другой — гораздо выше,
в самый рай, и этот другой слышал там какие-то слова, которых человек и сказать не может, и не в силах.

Николай. Чудеса ты мне говоришь, дедушка! Но продолжай, что еще рассказывал тебе покойный отец Андрей?

Онуфрий. Передам-тебе лишь вкратце,
потому что рассказывать все отняло бы слишком много времени.
Говорил он мне еще, что Анна три дня рассказывала про ад.
Явился ей в первый же день болезни, дух, Ангел:
путеводитель, который водил ее по тем бедственным местам,что мы называем адом.
Рассказывала про тьму и страшные муки, в которых пребывают великие грешники,
те, что при жизни здесь, на земле, противились Богу и Его заповедям,
но подолгу смотреть на это она не могла, только все повторяла:

. Когда говорила про те муки, слезы текли у нее из глаз,
а люди, слушая ее, плакали, и много было таких, что искренно каялись.

Николай, Однако же, все это она говорила во сне?

Онуфрий. Да, во сне.
Когда сильно уставала и не могла более выносить того, что видела,
сейчас приказывала себя будить.

Николай. Как же будить-то?

Онуфрий. Ты верно думаешь — так будить, как будят спящего?
Вовсе не так, потому что можно было шевелить ее, даже сильно уколоть чем-нибудь острым, — она ничего не чувствовала.
Чтобы пробудиться, она приказывала приложить стекло себе к сердцу,
и после того только открывала глаза и была такая измученная, усталая,
что не могла промолвить слова.
Когда расспрашивали ее про то,о чем она во сне говорила, она ничего не помнила.

Николай. А про жизнь на небесах тоже говорила?

Онуфрий. Про это я и хочу теперь рассказать тебе как очевидец,
потому что я был у нее уже на четвертый день, вместе с отцом Андреем Левицким.
Когда мы вошли, она уже лежала во сне с закрытыми глазами, но она сейчас обоих нас узнала
и проговорила шепотом наши имена;
Мы подошли к ней; она лежала на спине со скрещенными руками — как есть покойница,
только чуть-чуть заметно дышала! Потом вдруг заговорила:

Вид ее совсем изменился: грудь тихо воздымалась, на лице было написано великое счастье, блаженство.
Отец Андрей стал ее расспрашивать:

— А есть теперь при тебе твой путеводитель, Анна?

—

— А зришь ли, Анна, каких-нибудь блаженных духов?

— Вижу, и сама уже нахожусь между ними.

— Видишь ли кого из знакомых?

— Вижу много знакомых.

— А кого видишь ближе всех?

— А как ты ее узнала?
,
.— Души здесь все между собой знакомы, потому что видят всё ясно.

— Что ж она тебе говорит?

— Благодарит за то, что я ей рубашку сшила и тело ее проводила до могилы.

— Разве такое доброе дело — проводить покойника до могилы?
—Да , это означает любовь, а любовь выше всего.

Примолкла немного, как будто от усталости, потом опять сильнее начала дышать, и снова заговорила.

— Почему не можешь, Анна? — спросил отец Андрей.
— Расскажи нам все, расскажи! Мы хотим знать,что там будет.

— И в чем же заключается это счастье, Анна? Что составляет это блаженство?

— А еще что?

— А духи могут возноситься к этим светилам, куда ни пожелают?

— А ты далеко ль видишь?

— Как это ты была бы не в силах вынести?

— А там все равны между собой?

— Кто ж там выше всех поставлен?

Когда она это сказала, я вспомнил нашего покойного учителя Леоновича и спрашиваю:

— Анна, скажи мне, не видишь ли ты там моего учителя Леоновича?

— Нет, не вижу.

— Отчего?

— Оттого, что он выше, гораздо выше, — мой проводник это говорит. Но его можно вызвать сюда.

— Каким это образом?!

— И ты вызовешь его, Анна?

— Проводник мой вызовет. Три минуты времени на это надобно.

Отец Левицкий посмотрел на часы, и когда прошло ровнехонько три минуты, она сказала:
— Вижу его, — прекрасный, увенчанный! Все здешние духи воздают ему честь, славят его песнями.
Ах, как все это дивно, как прекрасно, — не могу и сказать вам!
О, если бы я могла хоть отчасти описать вам то, что здесь вижу!
Но это невозможно, это не для вас, земных!

— А к нам, в этот мир, не сходят ли иногда духи из другого мира?

Отец Левицкий приложил ей стеклянный стакан к груди,она проснулась и открыла глаза.
Когда мы стали рассказывать ей, что она говорила,
— она ничего не помнила и не могла повторить, потому что душа ее, вступив обратно в тело,
видела уже только земной мир— комнату, постель и людей, ее окружавших.
Сильно была утомлена и слаба, но, когда предлагали пищу — ничего не принимала,
чем она и жила — непонятно.

Но я, сынок, никогда бы и не закончил, ежели бы все стал рассказывать.
Потому скажу тебе только, что барышня Анна после того еще три дня говорила о небе,
и все выше и выше возносилась, — видела святых,
и про них рассказывала, и нас наставляла почитать их память и учению их следовать,
чтобы достигнуть вечного спасения и небесной жизни.
О, кто в силах рассказать, что мы слышали!
От ее слов самый закостенелый и жестокосердый грешник не мог не плакать, как дитя,
и много людей обратились на правый путь, — пьяницы перестали пить,
насильники и обманщики ближнего и всякие грешники каялись.
Четвертого дня к вечеру больная сказала,
что ровно в семь часов и пять минут душа ее совсем отрешится от тела,
и велела себя разбудить.
Когда проснулась, подозвала к самой постели отца Андрея Левицкого
и поцеловала у него руку, поцеловала потом верную свою подругу
и неотступную сиделку в болезни — старшую горничную девушку Марью;
велела обнять и поцеловать за нее отца и матушку, утешить их и попросить, чтобы не плакали;
но они лежали оба больные без памяти, и врачи никого к ним не допускали;
попрощалась со всеми, велела созвать всех дворовых людей,
благодарила их за услуги и всякого благословила.
Тут поднялся плач безмерный: все рыдали, у меня у самого слезы лились в три ручья,
потому что никогда такой кончины я не видел.
Когда часы показывали семь и пять минут, больная глубоко вздохнула,
и душа ее оставила прекрасное земное ее тело.
Никогда не видел я такого прекрасного, ангельского лица,
никогда не замечал у покойника такой светлой и радостной улыбки,
как у нашей барышни Анны, когда одели ее в белое платье, гроб и всю ее усыпали цветами...
.
На похоронах Анны премножество было народу со всех сел, и множество господ понаехало издалека,
и все плакали, потому что все лишились в ней земного ангела

Отредактировано Ярослава (2024-10-18 00:04:52)

У БОГА ВСЕ ЖИВЫ. Рассказ сельского священника

У Бога нет мертвых, но все живы.

Об этом говорит Сам Спаситель:
Не читали ли вы реченного вам Богом:
Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова?
Бог не есть Бог мертвых, но живых (Мф. 22: 31-32).

Многие из нас, «мудрствуя» о предметах веры и о загробной участи умерших,
забывают или уклоняются от дел действительной помощи нашим усопшим.
Многие совершенно не знают или отказываются от православного обряда погребения:
в то же время охотно прибегают к различным языческим культовым действиям
и ритуалам (обильные застолья-тризны, мраморные надгробья, венки и т. п.).

   А между тем наши усопшие родные и близкие ждут от нас помощи.
Они нуждаются в ней!

Из моей священнической практики мне известно много случаев (по рассказам прихожан),
когда усопшие являлись своим живым сродникам (во сне) и прямо высказывали
свои нужды, говорили о своих заблуждениях при жизни или давали наставления,
о чем-то предупреждали...

   Святые отцы учат нас не доверять сновидениям, так как большинство из нас
не имеют духовного рассуждения, чтобы определить природу сна,
то есть является ли он отражением бывших в жизни реальных событий
и переживаний или следствием движений плоти (страстей, болезней и т. п.);
влияние ли это темного мира падших духов или же, наконец,
это действительно духовное общение с загробным миром,
прикровенным для нас до времени.

В любом случае, если сон показался имеющим значение, важным,
предупреждающим о чем-то, следует, прежде всего, посоветоваться
со своим духовником, приходским священником
или хотя бы с духовно опытным человеком...

   Расскажу о нескольких запомнившихся мне событиях,
связанных с темой нашего разговора.

   Одной моей прихожанке явился во сне односельчанин.
При жизни он был убежденным атеистом, гонителем веры и Церкви.
Ей приснилось, что этот человек стоял около развалин часовни,
которая была некогда на краю деревни, и говорил, указывая на них:
«Если бы раньше, при жизни, я хотя бы изредка смотрел на это святое место,
хотя бы один раз задержал взгляд, теперь мне было бы легче».
Вот какова сила святыни!
Даже разрушенной и поруганной...

   Мой дядя в молодости и средних летах был верующим человеком,
посещал храм Божий, читал Священное Писание.
Но, поддавшись духу времени, он потерял веру в Бога.
Перестал ходить в церковь, убрал из дома святые иконы.
Более того, даже в мыслях он стал безбожником, проповедуя атеизм.
Вместо молитв он стал заниматься гимнастикой. Но и к нему пришла смерть.
Будучи восьмидесяти лет, он слег. На смертном одре он метался, хрипел,
пытаясь что-то сказать, и все время указывал рукой в святой угол,
где должны были висеть (но не висели) иконы.
Что-то ужасное окружало его, надвигалось, давило, и не было у него
защитников, предстателей, ходатаев к Богу, ибо он сам однажды
добровольно отказался от них.

   У одной моей прихожанки умер родственник. Он был некрещеным.
Движимая чувством сострадания, эта женщина пришла ко мне и спросила:
как облегчить его загробную участь?
Церковная молитва за некрещеных недопустима.
Поэтому я посоветовал ей раздавать за усопшего милостыню,
а именно – душеспасительные книжки:
ведь, может быть, кто-то, прочитав такую книгу, примет Таинство Крещения,
изменит к лучшему свою жизнь и это будет самой богоугодной жертвой
за усопшего некрещеного.
Через некоторое время эта женщина пришла ко мне и рассказала,
что видела умершего во сне. Он сидел и читал одну из тех книг,
которые она раздавала: значит, принял Господь эту жертву.

   У многих, даже и верующих людей, представления о нашем долге
по отношению к усопшим запутаны и неправильны.
Считают, что необходимо первым делом устроить пышные поминки
с обильным застольем, водкой и редкими яствами;
потом – поставить на могиле дорогой памятник,
чтобы знакомые не осудили за скупость.

   Как заблуждаются эти люди и, более того, какой вред приносят
своим дорогим и любимым умершим родственникам и близким!
Подумайте о том, что водка, выпитая за упокой души усопшего,
льется ручьем на ту чашу весов, на которой сложено бремя его грехов,
а ведь она и так тяжела!
Надо облегчить ее!
Как?
Молитвой церковной: обедни, сорокоусты;
молитвой домашней: чтением Псалтири, милостыней...

   Были в моей служебной практике такие случаи.
Как-то подошла ко мне одна женщина и рассказала,
что недавно похоронили они своего сродника, поставили
на могилу гранитный памятник. И вот является ей во сне усопший
и жалуется, что этот тяжелый могильный камень очень давит и мучает его.
Я объяснил ей, что могилу освящает крест, желательно деревянный.
Ведь крест – это орудие нашего спасения, нашего искупления.
При жизни мы носим крест на груди, прикладываемся ко кресту в храме Божием,
осеняем себя крестным знамением, и после смерти место нашего упокоения
должно освящаться крестом, но никак не куском гранита или мрамора.
Женщина очень хотела поставить именно стеллу из гранита
и никак не соглашалась на простой деревянный крест.
Выходом оказалась покупка гранитного памятника
в виде резного гранитного креста с вырубленными буквами на нем.

   Другой моей прихожанке явился во сне, вскоре после похорон, сродник
и сказал:   «Все хорошо, да вот только хомуты мне сильно мешают».
Хомуты – это венки, которыми заваливаем мы могилы наших умерших.
А ведь это наследие языческих обрядов, православный обряд погребения
такого не требует.

   Был и такой случай. Как-то я отслужил литию по усопшей.
После этого, ночью, явилась эта усопшая во сне своей сестре и благодарила.
Говорила: «До сих пор на мне как бы камень лежал, а теперь он снят».
Вот каково значение литии!

   Однажды пригласили меня совершить требу на дому.
Деревня эта, куда следовало мне идти, расположена была
в  пяти километрах от нашего прихода.
Я смог выбраться только под вечер, уже смеркалось.
Закончил совсем поздно, поэтому пришлось остаться на ночь.
На рассвете меня разбудил стук в дверь. Пришла молодая женщина,
жительница этой деревни. Чувствовалось, что находится она
в состоянии сильного волнения.  Сначала, увидев меня, она застыла,
словно потрясенная чем-то, потом вдруг стала что-то быстро объяснять.
А произошло вот что.
Ночью явился ей во сне умерший несколько лет назад свекор и сказал:
«В деревню пришел священник, находится он там-то и там-то
(назвал место, где я ночевал), пойдите, попросите его, чтобы отпел меня,
а то ведь я лежу у вас неотпетым».
Женщина рассказала мне, что в то время, когда умер ее свекор,
у них не было священника, поэтому и схоронили его без отпевания.
И вот что было особенно удивительно:
эта женщина видела своего свекра лишь один раз – когда он лежал уже в гробу,
при жизни она его не знала и никогда не разговаривала с ним.
Надо сказать, что я не люблю отпевать заочно, но здесь была
особая нужда (виделся Промысл Божий о покойном):
поэтому в этот же день мы его отпели.

   В пятницу на Светлой седмице догоняет меня женщина и со слезами говорит:
«Батюшка, не надо ли еще раз отпеть мою дочь?»
А произошло вот что: в то время, когда эта женщина была в отъезде,
в могилу ее дочери самовольно захоронили покойника.
Женщина приехала домой и в первую ночь видит во сне
умершую десять лет назад дочь, которая говорит ей:
«Мама, я сама грешница, но зачем положили в мою могилу пьяницу?»
(действительно, потом выяснилось, что подхоронена была женщина,
до смерти опившаяся водкой).
Утром мать кинулась на кладбище и с удивлением увидела свежую могилу.
Я объяснил этой женщине, что второй раз отпевать ее дочь не требуется,
но надо отслужить панихиду.

   Одна девяностолетняя старушка рассказала,
что ей на сороковой день после смерти знакомого псаломщика
он явился во сне.
При жизни она помогала ему по хозяйству: мыла полы, посуду, стирала.
Он с грустью сказал:

   Однажды ко мне пришла креститься девица со своей сестрой, отроковицей.
После принятия Святого Крещения они рассказали, что их матери
два раза являлся во сне умерший муж и говорил:
«Окрести детей».

   Псковский район, 1994 год

"На днях, в сочельник, моей маме три раза снился один и тот же сон. Три раза засыпала и три раза опять один и тот же полу сон, полу явь..."

https://vk.com/wall267910697_5260?w=wall267910697_5260

Рассказ священника. Как из Чаши исчезли Святые Дары

В одной деревушке лет 30 лет назад произошел удивительный случай,
о котором рассказал иерей Христофор, отошедший ко Господу в 2010 году.

«Было солнечное субботнее утро. Я отслужил Литургию и готовился потребить оставшиеся Святые Дары в алтаре.
Вдруг услышал, что меня кто-то зовет. У боковой двери стоял юноша, сын нашего соседа.

Он тяжело дышал и был весь мокрый. Было видно, что он бежал в храм со всех ног:
«Помогите! Кажется, мой отец умирает. Он просит, чтобы вы исповедали и причастили его»
. Мой лоб покрылся испариной.
Отец этого юноши был самым странным, самым скандальным человеком в деревне.
Не было семьи, с которой он не был бы в ссоре. Он никогда не переступал порог церкви,
не ходил на похороны, свадьбы, крещения.

Я осенил себя крестным знамением, взял Святые Дары и последовал за его сыном,
восприняв просьбу как призыв Божий.
Дом соседа находился совсем рядом, метрах в сорока от храма.
Когда мы вошли в дом умирающего, я поставил Святой Потир, где еще оставалось немного Святых Даров,
на тумбочку рядом с его кроватью. А ему сказал:

- Чтобы тебя причастить, я должен сначала исповедовать тебя
и прочитать над тобой разрешительную молитву.
Хочешь ли ты исповедоваться?

- Хочу! — воскликнул больной.

Я накрыл его епитрахилью, и он рассказал мне тяготившие его грехи.
Я прочитал разрешительную молитву и взял Чашу, что преподать ему Святое Причастие.
Но она было совершенно пуста!
У меня перехватило дух от волнения. Я сказал больному:
- Не могу понять, что случилось.
Чаша совершенно пуста, а ведь там ещё оставалось немного Святых Даров после Литургии.
Я сейчас сбегаю в храм за дароносицей и причащу вас запасными Дарами.

Услышав мои слова, умирающий зарыдал:
- Батюшка, это из-за меня Христос забрал Причастие из Чаши.
Всё, что я рассказал, — это полная ерунда.
Мне было стыдно сказать тебе свои настоящие грехи, ведь они такие тяжёлые…
Но теперь я расскажу тебе, чем я согрешил на самом деле, ничего не скрывая.

И больной со слезами приступил к исповеди.
После этого я снова прочитал над ним разрешительную молитву и попросил подождать,
пока схожу в храм и вернусь обратно с Дарами.

- Идите, батюшка, я вас очень жду.

Я взял в руки Святой Потир, чтобы унести его в алтарь, заглянул внутрь - и меня охватил трепет.
Внутри лежала одна частица Святых Даров!
Я перекрестился и немедленно причастил умирающего.
Когда он проглотил Святые Дары, его лицо просияло и приняло такое мирное выражение,
которого у него никогда не бывало в жизни.
Он закрыл глаза и предал свой дух Господу у меня на глазах...

Вспоминая это событие, я всегда прославляю Христа и думаю о том,
с какой великой премудростью, деликатностью и любовью Он простил нашего соседа и направил его ко спасению.
Да прии́мет его в Своих Небесных обителях Господь! Вечная ему память.

И мы да не будем терять надежду и отчаиваться в своем спасении,
даже если мы самые грешные люди в мире.
Дай Бог, чтобы мы все обрели настоящее покаяние и сподобились рая,
принеся искреннюю и смиренную исповедь в своих грехах. Аминь!.

Источник: https://www.ekklisiaonline.gr

В назидание всем ,кто допускает возможность спасения души, не пребывающей в единении со Святой Православной Церковью.

***

Грозное проявление суда Божия

О том, какая судьба постигает за гробом людей, не имеющих единомыслия с Вселенскою Церковью, приведем рассказ из святоотеческой жизни.

Грозное проявление суда Божия
Однажды к пустынножителю преподобному Кириаку (память 29 сентября)
пришел издалека некоторый старец по имени Феофан, чтобы научиться строжайшим подвигам иночества.
Восхищенный боговдохновением старца, Феофан сказал:

А Несторий, по имени которого назывались его последователи, был еретик,
осужденный на Третьем Вселенском Соборе за неправильное учение о Сыне Божием и Богоматери.

Услышав имя Нестория, Кириак затрепетал и, сокрушаясь о погибели гостя,
начал умолять его, чтобы он присоединился к Православной Апостольской Церкви.

Но Феофан отвечал:

Кириак с согласия Феофана в уединении начал молиться за своего погибающего собрата,
чтобы Господь вразумил его.
И вот на следующий день Феофан увидел пред собою боголепного, но грозного юношу,
который привел его в смрадное место, в котором по указанию таинственного спутника
Феофан увидел разных еретиков, испускающих стенание и скрежет нестерпимой муки.

Без правой веры нет спасения
Из сего примера видите, братия, что без единения со Святою Православною Церковию
в учении веры и любви для человека нет спасения, хотя бы он был добр и благочестив,
хотя бы старался быть добродетельным, хотя бы налагал на себя подвиги иночества.
Упоминаемый в рассказе старец Феофан был благочестив и хотел угождать Богу подвигами иночества;
иначе он не пришел бы издалека к пустынножителю учиться подвижничеству.
И что же? Достаточно ли было сего для спасения? Нет!
Видение показало, что человеку, прежде всего, необходимо для спасения право веровать
и пребывать в единомыслии с Православною Церковию и покоряться ей; иначе ничто не спасет человека от вечной погибели.

Ересь – искусственные цветы на сухом дереве
Пусть еретики и наши раскольники хвалятся своими добродетелями,
пусть надеются в получении спасения на свои дела; пусть сколько угодно уверяют они и себя и других,
что они служат Богу, что и молитва их приятна Богу и дела их приемлются Богом:
без единения с Церковию ни своею верою, ни жизнию, ни делами они не достигнут вечного спасения,
ибо их благочестие, дела и даже подвиги, как не имеющие основания в православии,
исповедуемом единою Святою Соборною, Апостольскою и Вселенскою Церковию,
суть не что иное, как искусственные цветы, привешенные к сухому дереву.

Скрепляйте же союз свой и единение с Церковию чрез постоянное посещение храма Божия,
в котором совершаются молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки
и приносится Бескровная Жертва за живых и умерших, во спасение всех человеков.

Возможно чаще исполняйте христианский долг исповеди и Святого Причастия,
чтобы не коснеть во грехах и чрез то не удаляться от общения с Церковию;
чтобы чрез единение со Христом в таинстве Причащения обновлять свои духовно-нравственные силы
и получать силы благодатные для богоугодной жизни благочестия.

Приложение к «Руководству для сельских пастырей» за 1891 г., июнь
https://semyaivera.ru/2022/09/29/grozno … a-bozhiya/

Отредактировано Ярослава (2025-03-07 21:52:35)

Сила Иисусовой молитвы. Свидетельство монахини Татьяны (1912 г.)
После утреннего правила в 5 часов утра, я только успела прилечь отдохнуть,
как началось необыкновенное видение. Я увидела себя в Петербурге на Васильевском острове.
[Собираясь идти к обедне в Никольский собор, я оделась в монашеское одеяние и мантию, и села в небольшой дилижанс.

Внезапно я очутилась на какой-то мрачной площади.
От страха и ужаса я металась по сторонам, ища выхода из этого положения.
Вдруг вижу: идут сотни людей. Исключительно миряне, лица у них мрачные, убитые вечным горем, — как у меня.

’’Кто вы?” — спрашиваю их. Они отвечали:
”Мы, подобно тебе, в одно мгновение перешли в вечность”.
Что я почувствовала в эту минуту, описать невозможно! Страх и трепет овладели моим существом.
Тут подошел ко мне какой-то светлый муж, лицо которого было скрыто исходившим от него сиянием, и сказал:
’’Следуй за мной” — и повел меня по мытарствам.

Водил меня по лесам, степям и постройкам. Степи были безграничными,
и я чувствовала, что перешла из земной жизни в загробную, но не готовая — нечаянно.
Затем он привел меня в комнату, в которой находилось множество мирян:
мужчины и женщины, взрослые и дети. Все они убиты вечным горем.
Посреди комнаты, у огромного стола стоит жена и говорит мне:

Я оглянулась на всех бывших там людей и спросила:
’’Чем вы занимаетесь, молитесь ли вы Богу здесь?”
Горестно отвечали они:
”Во век не услышит нас Господь за наше нерадивое поведение во дни земной жизни.
Мы вовеки не имеем дерзновение призывать Имя Господне.
Когда мы жили на земле, дан был труд для существования, а для души дана была молитва.
Заповедь Христова ”О непрестанной молитве” — был наш долг.

Мы были обязаны во всю нашу жизнь со всяким вздохом произносить молитву Иисусову,
а мы не обращали внимания на наши сердца.
Но как мы без воздуха жить не можем, так и душа без постоянной молитвы мертва.
Мы люди самого хорошего поведения, исполняли все наши обязанности,
а самой главной обязанности — молитвы — не исполняли.
Услышав это, я помолилась и совершила крестное знамение.

И что же?.. К ужасу своему я почувствовала, что даже звук моего голоса возвратился ко мне!
Оглянувшись, я увидела чугунный потолок, стены и деревянный крашеный пол.
Тогда я затрепетала от сильного страха и ужаса, от чувства безвыходности положения.
Находившиеся рядом со мной сказали: ”Во веки не услышит нас Господь.
Лишь живущие на земле могут помянуть нас пред Ним”.
А жена стала говорить мне:

.

”Ах, — говорю, — ах, как я мучаюсь и страдаю! Как будто огнем палит меня!”
Я упала и почувствовала, что тело словно отделяется от костей.

’’Какой же ты жизни желала?” — спросила жена.

Отвечаю ей с трепетом:
”Я бы желала такой жизни, чтобы, умерев, видеть земное и небесное. Господа и Божию Матерь.

На это жена улыбнулась и сказала:
’’Так только святые переходят в вечность.
Те, которые при жизни своей стяжали Господа в сердце Иисусовой молитвой.
А ты, инокиня, не приучила себя к ней. Через эту молитву вселяется благодать Божия,
и душа соединяется со Христом и не зрит таких страхов, в каких вы находитесь.

Рай в душе человеческой — где Господь, там и рай.
О своем видении ты должна поведать всем монашествующим и живущим в миру христианам,
погибающим по своему нерадению.
Не рассказывай только о виденном тобой неверующим и маловерующим.
Всевышний может воскресить и столетнего мертвеца,
чтобы он свидетельствовал о загробной жизни, но они ему не поверят и убьют его”.

Лишь только жена произнесла эти слова,
как у меня явилась некоторая надежда на возвращение к земной жизни.
Все находившиеся в чугунной комнате пронзили меня взглядами, словно говорившими:
’’Неужели она выйдет из этого страшного каземата?”

Жена продолжала: ’’Если человек умирает, произнося в минуту смерти Иисусову молитву,
то душа предстанет пред Господом и будет неразлучно с Ним во веки.
Так же, если произносить молитву:

Опять говорит мне:
”Ах монашествующие, монашествующие.
Иноками называетесь вы, то есть, иными — отличными от прочих, живущих в миру христиан.
Но так ли вы живете?
Вы не возлагаете своих печалей на Господа и Божию Матерь и рассуждаете так:
”Я сама должна приобрести, а то мне жить нечем”.
О таких иноках не заботится Божия Матерь ни в сей, ни в будущей жизни.
А о тех только заботится, кто возлагает свои печали на Нее, которые терпят скорби, бедность,
болезни во имя Божией Матери и говорят:
’’Так, верно, угодно Царице Небесной, все это дается мне по воле Всевышнего”.

’’Хочешь я покажу тебе нерадивых монашествующих? — продолжала жена — Смотри!”
И вижу я, идут монахини, которые служили при церкви и воровали деньги,
они их носят в руках во веки веков вместе с хартиями, в которых указано, кому эти деньги принадлежат.

Проходят и другие — те, которые девство не сохранили.
У некоторых послушниц приколот рясофор. Между ними были клиросные —
лица их были мрачны, как у меня — убитые вечным горем.
Я говорю: ’’Спойте песнь Божией Матери, я желаю послушать”.
Они отвечают: ”Не имеем дерзновения во веки веков. За то, что живя в обители, не служили Ей чистым сердцем”.
Я горько заплакала о том, что за наше нерадение мы лишены такого счастья — воспевать Господа и Его святую Матерь.

После всего виденного и слышанного подходит ко мне человек,
который водил меня по мытарствам и говорит:
’’Пойдем теперь на то место, где твоя душа рассталась с телом.
И в один миг я очутилась в своей кровати.
Боясь пошевелиться, я осмотрела все предметы в своей келлии, привела себя в порядок
и произнесла молитву с полным крестным знамением... Слава Богу, это был сон!

Едва я успела произнести эти слова, как сразу же очутилась на том свете.
И говорит водивший меня:
”Не думай, что все это было во сне. Ты на самом деле была на том свете”.

Я упала перед ним на колени:
’’Горе мне, как я несчастна!” Вновь попала сюда.
И зачем только рассматривала предметы в келлии, а не бежала?!

’’Следуй за мной, — сказал он. — Мы будем ходить еще 20 дней и вернемся туда,
где суждено тебе пробыть до второго пришествия Господня.”

Я падала и никак не могла идти. Он же обратил ко мне лицо и посмотрел на меня милостиво.
Я спросила его: ”Не ты ли мой ангел?”
”Да!” — послышался его ответ.
Я стала просить : ’’Умоли Всевышнего и верни мою душу на покаяние”.
Тогда сказал мой хранитель: ’
’Верну, но только при одном условии: если расскажешь обо всем, что видела и слышала здесь.”

Я упала на колени, дав обещание, что все исполню, и в тот же миг ощутила душевную радость.
Ангел же говорил мне: ”В твоем сердце нет Господа. И ты только обещала стяжать Его.
Если ты поддашься ложному стыду и не выполнишь свое обещание, то вернешься сюда, на прежнее место.

Я с тобою буду и посмотрю, как ты все будешь исполнять”.

Через мгновение я вновь очутилась в своей кровати.
Вскочила и вижу у постели стоит человек. Я бегу к своей келейнице со словами:
”Я была на том свете!” От нее стремлюсь к дверям — объявить сестрам.
А человек все стоит на месте. Я страшно боюсь, чтобы со мной чего не случилось!
Открыла дверь, чтобы не стыдясь и не стесняясь все рассказать, и вижу — человек скрылся в стене.
Я вышла в коридор в ужасном трепете.
Зову сестер. Они прибежали на мой зов, обступили меня со всех сторон
и дивятся необыкновенной перемене, произошедшей во мне за такое краткое время.

Они видели меня спокойной всего 20 минут назад на общей молитве.
Я упала перед ними на колени, уверяя, что с этого времени я изменилась совершенно.
Никакой земной ужас не сравнится с теми ужасами, которые я пережила в загробной жизни.
И в настоящее время говорю о виденном мною не стесняясь. Аминь.                                                     

(Из архива Т. Ковальской)