Св. Антоний Великий

«Не погреши в вере, чтоб не прогневался на тебя Создатель наш:
кто не содержит правой веры, тот приуготовляет пищу
неспящим червям и жертву князю темниц адских»…

а я ,здесь,верю патриарху . 

.

Отредактировано проходимец (2021-02-09 21:33:02)

Есть два значения слова мир: !. Мир, как земля,вселенная. Этим миром правит Бог. Он его создал: он им и правит. Как сказано в Псалтири: "Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней" (Пс. 23:1).
2. Мир, как общность людей, отпавших от Бога. Этим миром правит сатана. В этом смысле Святое Писание называет его князем мира сего.

Преподобный Исидор Пелусиот:

«Начальство и власть Царская установлены Богом.
Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть,
то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему».

ПОЛЕЗНО ЛИ НАЧИНАЮЩЕМУ ХРИСТИАНИНУ УЧИТЬ БЛИЖНИХ ДЕЛАМ ВЕРЫ


На почве той же недуховной ревности, тщеславного разгорячения, самомнения часто возрастает страсть к учительствованию. Стало обычным в наше время каждому наставлять и нравоучать ближнего, хотя очень часто учителями становятся те, кто сам еще не сделал даже нескольких шагов в христианскую жизнь, а только заглянул в нее через приоткрытую дверь. Как часто теперь бывает, что человек, проведший всю жизнь в неверии и грехах, после того, как покаялся и несколько переменил образ жизни, несколько раз сходил в церковь или пробыл несколько дней в монастыре, узнал некоторые законы и воззрения христианские, ознакомился с некоторыми правилами и порядками церковными, — как тут же начинает учить, обличать своих близких — друзей, родственников, упрекать их в неверии, в нецерковности, даже обвинять их в служении сатане и т.п. Часто наблюдаются такие случаи, что новообратившийся, только что оставивший греховную жизнь человек, начавший тут же учить, обличать, исправлять близких, усиленно обращать их к вере, спасать их души, — сам вскоре претыкается, падает и возвращается к прежней греховной жизни; а те, кого он обличал, видя его в таком жалком состоянии, приписывают самому христианству бесполезность и немощность, сами еще более отвращаются от Церкви, от Бога.

Большинство из нас — как только прочитает что-либо поучительное или подметит какую-либо интересную мысль, рассуждение из духовных книг — сразу же спешит преподнести это ближнему в науку, вразумить его, торопится дать совет применить то или иное правило из отцов, хотя сами мы еще не пользовались этими правилами и не собираемся пользоваться.

Как часто теперь уверовавшие не живут верой, а только уразумевают отдельные моменты христианской науки, перетолковывают их, сообщают ближнему, сами так и не воспользовавшись этим богатством. Как теперь распространено такое явление: вся религиозная жизнь у человека и начинается и заканчивается только в голове, не доходя до сердца; входят религиозные познания через слух, через разум, вращаются в уме, пересматриваются, переосмысливаются, часто переделываются на свой лад и тут же через язык выносятся наружу, выдаются окружающим как бы нечто взятое из действительного духовного опыта, из самой жизни. Но такое знание, не испытанное, не выстраданное деятельной жизнью, борьбой, — пустое. Человек, поучающий не из духовного опыта, а из книжного знания, по слову Исаака Сирианина (ел. 1), подобен художнику, который, обещая воду жаждущему, пишет ее красками на стене. Беда еще и в том, что преждевременно посвятивший себя учительствованию остается сам без плода, увлечение это становится сильным препятствием к тому, чтоб заниматься собой, видеть себя, свои немощи, искать собственного уврачевания.

Опять же: в основе такого неправильного учительствования лежат тщеславие, самомнение, самоцен, гордость ума. Так же могут действовать склонность к праздности, стремление уклониться от тяжкого труда внутренней борьбы с собой и подменить эту работу легким — вразумлять других. Весь мир всегда был болен и сейчас болен этой страстью. Все мало-мальски выдающиеся умом личности всегда стремились учить и обращать всех к своим измышлениям; все философы, религиозные мыслители, ересеначальники старались усиленно распространять свои ереси; каждая религиозная секта желает всех, кого можно, вовлечь в свои сети. Значит, может быть множество безблагодатных стимулов, позывов к тому, чтоб проповедовать и вовлекать других в свою веру. Поэтому-то мы и не должны доверять этим нашим внутренним "ревностным" порывам — обращать всех на путь истинный, как это совершали благодатию Божией свв. апостолы и свв. отцы — светильники Церкви. Очень может быть, что это злые страсти, таящиеся в нас, подъущают нас перенести заботы о спасении своей души на заботы о спасении других, и, таким образом, они получают возможность иметь вольное пребывание в нашем сердце, и, спасая других, мы можем погибать. Не мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем, — говорит апостол Иаков (Иак. 3,1).

Вот что говорят об этом свв. отцы.

Один старец сказал: "Не начни учить преждевременно, иначе во все время жизни твоей пребудешь недостаточным по разуму" [1].

Авва Пимен Великий: "Учить ближнего столько же противно смиренномудрию, как и обличать его" [2].

Авва Исаия сказал: "Опасно учить ближнего преждевременно, чтоб самому не впасть в то, от чего предостерегается ближний учением. Впадающий в грех не может научать тому, как не впадать в него" [3].

Он же: "Стремление учить других, по признанию себя способным к этому, служит причиною падения для души. Руководствующиеся самомнением и желающие возводить ближнего в состояние бесстрастия приводят свою душу в состояние бедственное. Знай и ведай, что, наставляя ближнего твоего сделать то или другое, ты действуешь как бы орудием, которым разрушаешь дом твой в то самое время, как покушаешься устроить дом ближнего" [4].

Исаак Сирианин: "Хорошо богословствовать ради Бога, но лучше сего для человека соделать себя чистым для Бога. Лучше тебе, будучи ведущим и опытным, быть косноязычным, нежели от остроты ума своего, подобно реке, источать учения. Полезнее для тебя позаботиться о том, чтобы мертвость души твоей от страстей воскресить движением помыслов твоих к Божественному, нежели воскрешать умерших.

Многие совершали чудеса, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса, руками их многие приведены были к богопознанию, и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были они еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих..." [5].

"Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей" [6].

"Когда человек придет в мирное устроение, тогда он может от себя и на других изливать свет просвещения разума" [7].

"Благовествование и проповедь не есть не только первый, но и хоть бы какой-нибудь долг всякого верующего. Первый долг верующего — очистить себя от страстей..." [8].

"Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом..." [9].

"...но для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым, надо иметь духовную опытность, а более всего духовное помазание..." [10].

"Если же человек прежде очищения Истиною будет руководствоваться своим вдохновением, то он будет издавать для себя и для других не чистый свет, но смешанный, обманчивый, потому что в сердце его живет не простое добро, но добро, смешанное со злом более или менее" [11].

Авва Исаия говорил: "Откуда могу знать, угоден ли я Богу, чтоб сказать брату: поступи так или иначе. — Сам нахожусь еще под игом покаяния по причине грехов моих" [12].

"Добрые чувства молчаливы. Излияния чрез слова ищут более чувства эгоистические, чтоб высказать то, что льстит нашему самолюбию и что может выказать нас, как нам мнится, с лучшей стороны" [13].

"Каждому из нас более должно заботиться о себе самом, о своей душе и о собственной пользе душевной, потому что, по слову апостола, каждый из нас сам о себе воздает слово Богу. — У нас же путаница оттого и происходит, что мы все более склонны к вразумлению других и стараемся не только убедить, но и разубедить и доказать многоразличными аргументами..." [14].

"Еще не успел я начать подвигов благочестия, а уже заразился тщеславием. Еще не успел вступить в преддверие, а уже мечтаю о внутреннем святилище. Еще не положил начатков жизни богоугодной, а уже ближних моих обличаю. Еще не узнал, что есть истина, а хочу быть наставником других. Душа моя! Все даровал тебе Господь — смысл, разум, ведение, рассуждение, познай же полезное для тебя. Как мечтаешь ты сообщать свет другим, когда ты сама погружена еще во тьму? Врачуй прежде самое себя, а если не можешь, то оплакивай слепоту свою" [15].

Итак: как видно из слов свв. отцов, поучать, руководить, наставлять — дело полезное не для каждого, хотя и представляется таким славным и похвальным; углубляться же в познание своих немощей, искать их врачевания — дело первейшей важности для всех.

[1] Епископ Игнатий Брянчанинов. Отечник. Стр. 398

[2] Там же, стр. 336

[3] Там же, стр. 148.

[4] Там же, стр. 138

[5] Исаак Сирин. Слово 56

[6] "Невидимая брань", гл. 1.

[7] Житие Серафима Саровского

[8] Епископ Феофан. Письма о христианской жизни

[9] Епископ Игнатий Брянчанинов. Т. 5, гл. 13, стр. 77

[10] Там же. Т. 4, "Приложение" — письма, письмо 18

[11] Епископ Игнатий Брянчанинов. Письма к разным лицам. Письмо 51.

[12] Епископ Игнатий Брянчанинов. Отечник. Стр. 137

[13] "Невидимая брань".

[14] Иеросхимонах Амвросий Оптинский. Письма к мирянам.

[15] Ефрем Сирин 

https://pravbeseda.ru/library/index.php … &id=21

Отредактировано yozhik (2019-03-15 12:05:35)

да, а некоторые из больных мало того, что не желают лечиться,
так ещё и считают себя здоровее всех здравых и покушаются
на  то, чтобы назначать лечение всем подряд
( притом такое, которое неизбежно приведёт к духовной смерти или тяжким увечьям )

Притча Паисия Святогорца о рассудительности Дыня и кабачок

Диавол не боится ни нашего ума, ни наших знаний. У него их больше. Он не боится даже наших добродетелей. У него их больше. Только одной добродетели у него нет и она его убивает, а нас спасает. Что это за добродетель? …Однажды, достигнув чего-то, я гордо пошел к своему старцу. Он, увидев меня, сразу понял, что я поскользнулся, и не дождавшись моих слов, сказал: – Почему мы так гордимся, сынок? Какими делами гордимся? Тем, что постимся, мало едим? диавол постится больше нас, никогда не ест. Тем, что не спим ночью, что мало спим? диавол бодрствует больше нашего, никогда не спит. Тем, что воздерживаемся? что сохраняем девственность? диавол девственнее нас: даже если он захочет блудствовать, то не сможет – у него нет тела.
Я не поверил своим ушам. Какими бы добродетелями мы не обладали, диавол тоже обладает ими. Какие бы добродетели мы ни приобрели, тех добродетелей, которые диавол имел, когда был архангелом, мы не приобретем никогда. И все они были утрачены. Почему? Потому что ему недоставало одной добродетели. Мы должны стараться приобрести эту добродетель, чтобы спастись.
Диавол одолевает нас не только грехами. Он одолевает нас добродетелями больше, чем грехами. Грехи мы видим, можем их избежать, но за добродетели боремся, чтобы их приобрести.
Один святой сказал: ”Хочешь поститься? Диавол тебе помогает. Хочешь подать милостыню? Диавол тебе помогает. Строить храмы? Диавол тебе помогает. Почему? Потому что знает, что если добьемся всего этого, то можем возгордиться и все погубить”. Мы должны обладать той добродетелью, которой у него нет. Быть смиренными!

Святогорец Никон

Слово второе в неделю Ваий

"Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси вземше Крест Твой, глаголем:
«благословен грядый во имя Господне! Осанна в вышних!» (Мф. 21:9)
(Так воспевает ныне Святая Церковь)

Но кто же из нас брал крест?
Мы все брали ваий, а креста никто не брал, кроме разве священнодействующих.
И однако же, братие, Церковь не смотрит на наши ваий, а говорит о кресте;
оставляет видимое и обращается к невидимому!

Так и должно быть при настоящем празднестве; иначе нас далеко превзойдут древние Иудеи.
У них, по видимости, было гораздо более, нежели теперь у нас, ибо ваий у них были от фиников и пальм,
с коими наши бедные ветви никак не могут идти в сравнение; притом некоторые из Иудеев постилали
на пути Христовом самые ризы свои, чего у нас никто никогда не делал. Чем же после сего нам превзойти
Иудеев, если не будет у нас невидимого? У них все было, недоставало одного креста; старейшины их
только еще делали в это время крест, но и, сделав его, возложили потом не на себя, а на Иисуса.
Таким образом, крест весь остался на долю христиан. И вот почему Церковь с такой радостью приглашает всех
к принятию его: «вси вземше крест», – забытый и отверженный Иудеями!

Но, братие, Церковь всегда по праву может так возглашать о кресте, ибо она и основана на кресте,
и возрастает под крестом, и крестом побеждает и венчается. Но, по праву ли возглашаем таким образом
с Церковью мы? Ах, если бы действительно все мы взяли крест Христов, то мир давно бы соделался раем,
и с лица земли исчезли бы бедствия, от коих так тяжко страдаем все мы! Правда, в Крещении все мы
принимаем Крест Христов, но у многих это крестоношение продолжается не далее того, пока они придут
в возраст, и начнут понимать себя и действовать!

У некоторых едва ли не первое действие, так называемого, совершеннолетнего разума состоит в том,
что они навсегда слагают с себя крест, возложенный при Крещении: начинают поступать и действовать,
как бы на них не было никогда никакого креста! Все мы являемся с крестом в руках и во гробе, но вы сами
знаете, братие, каково это явление! Многие ли из лежащих во гробе со крестом берут крест сей сами?
Большей части он влагается в руки уже во гробе, без их согласия, может быть, даже против их воли!..

Есть люди, кои в продолжение жизни вызываются на особенное несение Креста Христова, и в знамение того,
а равно и в укрепление своих обетов, приемлют его торжественно из рук Церкви. Но много ли и из сих Симонов
Киринейских, задевших (на плечи возложивших) «понести крест» (Мф. 27:32), доносят его до места лобного,
до своей кончины? Увы, некоторые, не успев сойти с Синая высоких обетов, уже повергают взятый крест
и разбивают его, как Моисей скрижали, только не по святой ревности Моисеевой, а по гласу и требованию
страстей и обаяний мирских! Таким образом, не знаю, братие, многие ли из нас могут по праву воспевать с Церковью:
«вземше крест глаголем»? Глаголать и воспевать можем все, а взять крест на самом деле, тем паче, взять
и держать всегда, взять и нести постоянно, – о, коль немногие, немногие!

Что же делать? Переменить песнь Церкви? Поставить вместо креста ваий?
Но, если бы мы вознебрегли крестом, то Церковь не расстанется с ним. Без креста Церковь – не Церковь,
равно как и христианин – не христианин. Лучше, братие, воздвигнемся и мы от расслабления духовного
и поревнуем идти, куда ведет, – взять то, что дает Церковь.

В самом деле, если когда христианину крест необходим, то в настоящие дни. Царедворец облекается во все знамения
служения своего, когда ему нужно предстать лицу цареву; воин прилежно осматривает все оружие свое, когда ему
предстоит смотр воинский от его полководца; ученик повторяет все уроки и упражняет себя во всех опытах науки,
когда готовится к испытанию. Скоро, братие, и мы должны будем предстать своему Царю; как предстанем, если не будет
на нас знамения царского служения – Креста? Скоро и нам – духовным воинам, произведен будет духовный смотр на Голгофе;
как явиться пред лице Вождя, без главного оружия – Креста? Скоро откроется у подножия гроба Христова испытание
и нашей веры и любви; можно ли ожидать успеха, если в руках наших не будет единственного орудия небесной мудрости – Креста?
И пусть бы наш Царь принимал нас на Голгофе с престола; а то Он будет принимать – с Креста! Пусть бы наш Военачальник
восседал на трофеях; а то Он восседает – на Кресте! Пусть бы наш Учитель преподавал Свою мудрость с какой-либо великолепной
кафедры; а то Он преподает ее – со Креста! Как же после сего к такому Царю, такому Вождю, такому Наставнику явиться – без Креста?
Посему-то Церковь заранее ныне напоминает всем нам о кресте, советует взять его заблаговременно, дабы в продолжение
наступающих дней научиться, хотя сколько-нибудь, им действовать. Ибо, по непривычке иметь крест в руках и нести его,
– легко может случиться, что у некоторых он, и взятый, выпадет из рук, как выпадает оружие у воина неопытного.

Итак, надобно взять крест, взять заранее и всем, то есть, братие, что сделать? Во-первых, отвергнуть мудрования ума
и пленить его в послушание веры; пусть научится мудрствовать не «по стихиям мира, а... по Христе» (Кол. 2:8)
– это будет крест для ума, по падении естественно взимающегося «на разум Божий» (2Кор. 10:5). Должно отрешиться
своей воли и заключить ее в воле Божией и в законе Господни, начать искать не своей славы, или богатства, или удовольствия,
а славы Божией, спасения своего и ближнего: это будет крест для самолюбивой нашей воли, которая стремится соделать себя
средоточием всего. Должно приучить сердце свое к тому, чтобы оно умело ощущать горечь мирских радостей и сладость
лишения христианского, умело радоваться в страдании, почитать приобретением лишения – это составит крест для греховного
сердца, которое теперь не может без содрогания и слышать о скорбях и кресте. Должно, наконец, все существо свое наклонить,
сколько возможно, под крест и расположить всю земную жизнь свою так, чтобы она служила к совлечению ветхого человека,
к умерщвлению страстей, к обузданию гордости и сластей житейских.

Когда мы, братие, сделаем все это или, по крайней мере, начнем делать, тогда не напрасно будем воспевать: «вси вземше крест»;
а до того времени, как хотите, песнь сия – не наша, и служит нам в обличение! Аминь."

Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический.