РИА Новости Украина
Специальный корреспондент "Думской" (Одесса) Дмитрий Жогов задался вопросом, может ли человек в сытом, наполненном ресторанами курортном городе испытывать самый настоящий голод. Хронический. День за днем.
В столовой для неимущих (Чистилище)
От очереди за бесплатной едой ощутимо воняло немытым человеческим телом, помойкой и какой-то кислой тухлятиной, от которой выворачивало внутренности. — Я Гагарин. Я не разбился. Выжил. Но органы скрывали меня от всех! "Гагарину" лет 20. Он-то и есть источник этого амбре. Он стоит в очереди и мутными глазами разглядывает спину впереди стоящего бедолаги. Одежда на нем – даже не то тряпье, что складывают возле мусорных контейнеров сердобольные граждане.
Те шмотки ветхие, но чистые, а на нем грязная женская кофта и свитер с оленями (несмотря на жару) под ней, штаны в масляных пятнах, подпоясанные какими-то веревками и тряпочками. На лбу у него огромный, багровый, бугристый шрам, уходящий на макушку. Он юродивый. Сидит под церковью и бормочет чушь. Откуда-то у него богатые конспирологические знания:
“На Луне, с обратной стороны, лежит военный крейсер!, – радостно сообщает он. – Это ошибка Филадельфийского эксперимента! Американцы хотели в прошлое, а получилось на Луну. Я его видел, когда летал!”. Он победно осматривает очередь: — Лежит, новенький такой! Чего ему сделается?
Он хотя бы счастлив, травма головы подарила ему воспоминания о полетах, о тренировках, о злобных американцах, затевающих против него заговоры. Он не испытывает голода. Вернее, не ощущает его. Он в космосе.
Женщина лет 50-ти сидит прямо на земле. Ждет, когда откроется столовая. Вся в пыли. Лицо уставшее, обветренное, но не пропитое. Напоминает персонажа из фильма про зомби-апокалипсис. Говорит, что сама переселенка с Донбасса, а эту бесплатную столовую нашла случайно. Ночует на железнодорожном вокзале.
А вот бабушка с горделивой осанкой балерины. Надменно берет из рук раздатчицы банку с супом, ставит в кулек. И проделывает все это с какой-то долей снисходительности, будто не в соцстоловой, а на светском приеме во французском посольстве она. В прошлом учительница русского языка и литературы, говорит, что живет на пенсию и не голодает. За бесплатным супом и кашей ходит в столовую для неимущих ежедневно: “Я человек скромный. Все учителя в мое время были скромны, в столовой питались. Сюда хожу пешком с Французского бульвара. Это полезно”, – и величаво удаляется, обогнув кучку опухших пьяниц.
Столовая на Базарной, 1 хорошо известна среди малоимущих, она находится при храме Иконы Пресвятой Богородицы "Всех Скорбящих Радость". Церковь ежедневно кормит больше 200 человек только в ней. А есть еще женский монастырь на Успенской, где бесплатная столовая работает с середины 1990-х. Фактически при каждом большом храме раздают еду. На праздники кормят нищих на кладбищах.
Участвуют в благом деле и Московский, и Киевский патриархаты, и "белогвардейцы" из РПЦЗ, и католики, и даже "Общество Сознания Кришны". И все равно всех нуждающихся накормить не могут.
Рассказывает Наталья Гербова, старшая сестра милосердия Марфо-Мариинской обители при храме "Всех Скорбящих Радость": — В нашу столовую попадают люди, действительно, изможденные. И то, что они могут поесть хоть раз в день, это какая-то им помощь. Неизвестно, будет ли у них завтрак или ужин, но хотя бы есть обед. Кормят неплохо. Нас в Советской армии кормили примерно так же: суп, гречка, тефтели, салатик из буряка. Судя по нервозности очереди, на всех еды может не хватить.
Между тем, группка из трех опухших пьяниц быстро рассовала обед по кулькам и припустила по улице. Куда это они? Оказалось, на Молдаванку, в Свято-Алексеевский храм. Здесь под сотню человек уже маются в ожидании, когда из ворот церкви выедет тележка с бидонами. Если сюда успеть, наберешь провизии на ужин, а может, и на завтрак. Другое дело, что в общественный транспорт нищих редко пускают (денег нет и смрадные зело) и добираться приходится бегом, чтобы успеть к раздаче "вкусняшек". Ожидающие трапезы разделились на три группы. Первая – пенсионеры. Заняли лучшие места – скамейки в теньке. Обсуждают политику. Ругают власть.
Вторая — калеки и нищие. Сидят на земле и просто где придется. Глядя на них, невольно вспоминаешь страшные рассказки про цыган-компрачикосов, будто те специально калечат бедолаг, чтобы сердобольные граждане больше подавали. Третья группа – молодежь. Бледные лица. Постоянно чешутся. Дрожат. Наркоманы. К сожалению, многие убеждены, что человек может выкарабкаться из всех ситуаций. Незрячий – делай выключатели. Пристрастился к наркотикам – сам виноват. Пенсионер – перебори свою немощь и иди работать. И сказавший это, излучая восторженный идиотизм, гордо поводит вокруг себя очами.
Жаль, что глупость не вызывает болевых ощущений. Я обошел все три группы и внимательно присматривался к говорившим: не врут ли? Не скрывают ли свою работоспособность? Ну и конечно же, для того, чтобы узнать, приходилось ли им голодать.
Среди группы инвалидов слабовидящая девушка в темных очках рассказывает: – Прихожу сюда, набираю банки и деткам ношу еду. Пенсия 1200 гривен. По урнам лазить я не решаюсь. Я же не вижу. Где хлеба кусок, а где плюнул кто-то, не различу. Голод испытываю постоянно. Вечером возьму в церкви еды. Но ее не хватает на всех. У меня двое. Покормлю детей, а сама не ем, чтобы им больше досталось.
Вот жилистый мужик лет 60-ти в татуировках. Ходит, опираясь на палку. Говорит рублеными фразами: – Раньше БИЧИ были, это расшифровывается как Бывший Интеллигентный Человек. И я такой. У меня высшее образование. Сын в долги залез. Пришлось все продать. Остался без квартиры. Друзья были – отвернулись. Сам инвалид, не могу ходить. На работу не берут, кому я нужен? Когда не знал, что тут еду дают, думал, помру. На кладбище был. На могилах, знаю, оставляют еду. А там, как назло, только сладкое! Конфеты сосательные и ириски.
Среди группки наркоманов выделяется одна девка – веселая, дерзкая, говорливая вроде, совсем и не похожа на "человека подсевшего". Но при внимательном наблюдении замечаешь и распухшие кисти рук, и тусклые волосы, и больные, жадные, бегающие глаза, верный признак наркозависимого "в системе". Но она говорит, что пыталась работать и снимать жилье: – 120 гривен в день зарабатывала, на халве стояла. На жаре простоишь – водички хочется, перекусить, сигареты. Уходишь – 50 гривен остается. На Лазарева можно снять комнату за 35 гривен на ночь. Там бомжи. Я одну ночь переночевала, вышла со вшами! Пришлось собачий шампунь покупать. Он дешевый. Еле вывела.
В это время из ворот храма вывозят бачки с едой, и вся братия устремляется к ним. Но сперва молитва. Впереди, как всегда, пенсионеры. И как они везде успевают?
В конце парка показывается еле ковыляющая, взмыленная троица опухших алкоголиков с Базарной. Успели. Ужин сегодня будет. Социальный патруль (Ад) Бусик с веселенькой зеленой надписью "Социальный патруль" благотворительного фонда "Дорога к дому" известен в городе. Его часто видят. Он два раза в неделю объезжает самые смрадные и страшные закоулки Одессы. Я помню, как впервые увидел его лет 10 назад. Бусик останавливался возле нежилого, наполовину разрушенного дома на Канатной (сейчас его восстановили, там офисы и бутики). Из него выходили двое волонтеров – высокие, мускулистые ребята. Отгибали железный щит, которым были забиты окна, и лезли внутрь. Говорили с "жильцами". Уговаривали выйти на свет Божий. А через некоторое время появлялись из щелей дома "болтушечники". "Болтушка" – это наркотик на основе эфедрина. Может быть "заболтан на коленке" с помощью совсем нехитрых реактивов, вроде марганцовки.
От нее начинался паралич конечностей и быстрая деградация личности. "Болтушечников" отличала вихляющаяся (как у больных ДЦП) походка. Перемазанные фекалиями, неделями не вылезавшие из своего подвала в лохмотьях, они щурились на солнце, как вампиры. А потом накидывались на еду. Тоже суп. Пайки. Какие-то брикеты. Некоторые уже не могли выйти, им относили "хавку" в подвал. Волонтеры даже не пытались что-то втолковывать доходягам. Слишком поздно… Они могли только кормить умирающих.
Те из наркоманов, кто был еще в состоянии, по ночам промышляли воровством, проституцией и покупали наркотики себе и тем, кто уже не мог ходить. "Болтушечники" почти все умерли. Там же, в подвалах…
Вспоминает Инна Никифорова, волонтер БФ "Дорога к дому": – Они ждали нас. Потому, что понимали, что сейчас будет горячая пища. Будет кусок свежего хлеба и элементарная медицинская помощь. У всех были проблемы с желудком. Язвы, гастрит. Может, умер кто-то и от голода. Но в основном умирали от передозировки. С тех пор схлынула волна беспризорности. Исчезли с улиц "гавроши". Но бусик с весенней надписью "Социальный патруль" все ездит.
"Точка" на 5 Фонтана. В глубине двора несколько люков. Мы подходим к ним, но они оказываются закрыты. Роман Тимофеев, волонтер БФ "Дорога к дому", объясняет: – Тут живет девочка, которая ходит в вечернюю школу в десятый класс. Убежала из семьи. Родители – алкоголики, постоянно дерутся. Она хоть и живет в люке, но чистенькая. Утром переодевается в поглаженную форму (у нас в фонде гладит), и не скажешь, что она бездомная. Ни этой девочки, ни других обитателей люка мы не застали. Видимо, где-то на промысле. Ищут, что поесть. Возле люка полно пустых флаконов из-под настойки боярышника.
Едем дальше. В бывший санаторий "Дружба". Это место поражает своей одичалостью, заброшенностью. Не верится, что подобное может быть в сотне метров от городской суеты. Тут же рядом площадь Десятого Апреля! На праздники цветы городское начальство к "термометру" возлагает!
В двух шагах – Аркадия, особняки элиты, роскошные жилые комплексы. В возвышающейся над джунглями свечке "Арк Паласа" когда-то жил нынешний мэр. Невольно вспоминаешь короленковских "Детей подземелья": "Все, что не находило себе места в городе, потерявшее по той или другой причине возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и угол на ночь и в непогоду, – все это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои головушки, платя за гостеприимство лишь риском быть погребенными под грудами старого мусора.
"Живет в замке" – эта фраза стала выражением крайней степени нищеты". Роман Тимофеев сквозь дыру в бетонном заборе ведет нас на территорию санатория. Вечером сюда заходить крайне не рекомендуется. Сразу попадаешь в какой-то лес. Когда-то это был ухоженный парк с уютными аллейками и клумбами. Теперь чаща, обреченная пасть под гусеницами экскаваторов строителей высоток. Ощущение, что за тобой следят, возникает с самого начала путешествия. То тут, то там, в зарослях, видны какие-то самодельные хибары.
Их обитатели при виде нас спешат спрятаться. Впереди разрушенное, но все еще величественное здание главного корпуса – бывший памятник архитектуры, дача Докса. Спрашиваю у Романа, бывают ли непредвиденные ситуации? Оказывается, хотя они разносят в трущобы еду и медикаменты и все их знают, но это не индульгенция от отморозков.
Мой собеседник говорит, что несколько лет назад пошел вечером раздавать брошюры о вреде наркотиков и его сильно избили, бросили лежать без сознания. С тех пор волонтеры ходят только в паре. Мы натыкаемся на домик в кустах. Построен он изо всякого хлама, который стащен сюда с помоек. Стоят кресла с продавленным дном.
На костре греется закопченный котелок. Хозяин – Вася, неопределенного возраста, можно дать и 30 лет, и 50. Сперва дичится, потом пять гривен примиряют его с действительностью, и он рассказывает увлекательную историю своих походов за едой. Мусорные ящики он зовет "альфатронами". Обход он делает до 11:00. В 12:00 приезжают мусоровозы.
“Вы скажите людям, что надо раздельно бросать! Потому что кусок сыра или колбасы для кого-то могут стать спасением от голодной смерти. А на это добро загаженный памперс плюхнут сверху или дохлую кошку! Как это другим жрать? Об этом не задумываются”, – возмущается Вася. Кроме того, его печалит конкуренция: с соседних дворов забредают другие бомжи и нагло атакуют его "альфатроны". А еще дворники! Денег им не платят, говорит мужчина, и они тоже шарят по его мусорным бакам (дворников еще при Гурвице начали набирать из бездомных). — Драки за еду случаются? Вася вспоминает, что когда-то были большие разборки за мусорные баки, стоявшие перед гостиницей на морвокзале. Там можно было найти и шампуни импортные нераспечатанные, и омара недоеденного. Так за них бились до смерти! “Голодным, – кивает, – бываю! Когда Людка с Мариком (тут Вася отпустил замысловатое ругательство) придут, "альфатрон" зачистят и смоются поскорее. Я же роюсь и вижу, что побывал уже кто-то. Все подъели!”.
Слева от главного корпуса, прямо под роскошным "Арк-паласом", заброшенная конюшня. Здесь, в стойлах, живут люди. Занавешивают стойла тряпками и спят там. Когда мы зашли в конюшню, только темные фигуры шарахнулись по сторонам и были таковы.
Сергей Костин, руководитель БФ "Дорога к дому":
– Сегодня для того, чтобы быть голодающим, совершенно не обязательно быть бездомным. Люди старшего поколения недоедают и неспособны попросить. Они даже не знают, как это сделать. Многие пересиливают себя и приходят к нам. Видят конфеты для детей в вазочках и аж трястись начинают. Голодают.
Можно ли сейчас умереть в большом городе от голода? Можно.
Недавно известная общественница, а ныне патрульный полицейский Зоя Мельник, исправно ведущая дневник своих дежурств в "Фейсбуке", сделала запись: "Пожилая пара жила в квартире. Их дети живут в Штатах и нанимали сиделку. 10 дней назад сиделка пропала, и они 8 дней голодали, т.к. из квартиры выйти не в силах. Бабуля не выдержала и умерла, а дед в сильнейшем истощении почти не ел предложенную еду, сам говорит, что после такого голода наедаться нельзя. Поесть ему принесла соседка, которая увидела дверь нараспашку.
Дед жалуется, что пропавшая сиделка его побила и забрала 5 тыс. грн и последнюю пенсию. Плакал, когда говорил об умершей жене, говорил, что всегда любили друг друга и в бараках в Карелии вместе голодали. Дедушке 85, бабушке 83… было".
РИА Новости Украина: http://rian.com.ua/story/20160817/1014831561.html
