Этот текст приведен на одном из католических порталов, по этой причине ссылки на него здесь не будет. Но сам текст интересен и для понимания происходящего в Европе и для определения взгляда католиков на ближайшие возможные события.
Ислам в Европе: столкновение близко
Беседа между Магди Алламом и Ренато Фарина
Ритуальное убийство Тео Ван Гога, которому перерезали горло в самом центре Амстердама. Ужас породил различные ответы. В том числе и гражданский, и хотелось бы, чтобы этот наш разговор проходил на этом уровне. Но имела место и реакция тех, кто на севере Европы атаковал мечети. Все это привело меня к убеждению, что линия фронта проходит в Ираке, но передовой линией огня надолго стала Европа, наш дом. Ты согласен, Магди?
«Согласен, абсолютно согласен. Однако тех, кто отдает себе в этом отчет, меньшинство. Самое серьезное заключается в том, что эти факты недооцениваются политиками и интеллектуалами. Даже церковные власти часто не понимают…». (Магди Аллам считается одним из крупнейших экспертов в мире по вопросам исламского фундаментализма и терроризма. Однако он предпочитает, чтобы о нем говорили, что он знает и любит ислам, его мать покоится на мусульманском кладбище; он итальянец, признает себя исламистом в западной, а следовательно, христианской культуре. Он пишет статьи для газеты «Corriere della Sera». Встретиться с Магди очень непросто, потому что днем и ночью он окружен телохранителями).
О Церкви и о кардиналах мы поговорим после. Сейчас лучше дай определение тому контексту, в котором разворачивается эта внутренняя война в Европе.
«Мы стоим на пороге сведения счетов. При этом сталкиваются два кризиса идентичности. Западная идентичность вступила в кризис с падением берлинской стены. Конец идеологического противостояния выявил наготу души западного человека».
Как будто у него больше не осталось смысла жизни.
«Именно. Религия оказалась пустым каркасом. И традиционные культурные ценности развеялись как дым. Это то, что ты в своей статье в «Libero» назвал бравурным нигилизмом».
Я цитировал Аугусто Дель Ноче и его критику на нашу пустую жизнь. Она длилась много лет. Поэт Элиот говорил об этом так: «Мы пустые люди, мы чучела, набитые соломой».
«Одновременно, подобно зеркальной симметрии, исламский мир пережил кризис противоположного знака. Он нанес поражение советским войскам в Афганистане. Он хотел устранить другое зло: Запад. Произошла инволюция в двух направлениях: одно из них было террористическим, а другое, более коварное, заключалось в желании исламизировать Запад, держа про запас козырную карту недвусмысленного насилия. Все это началось – я подчеркиваю – задолго до 11 сентября, в конце 70-х годов. Террористический уклон окончательно сформировался и проявился в июне 1998 года, когда Осама Бен Ладен благословил (даже если я отдаю себе отчет в том, что это выражение здесь неуместно…) международный исламский Фронт на священную войну против евреев и крещеных. То есть налицо два кризиса».
Итак, кризис запада – это своеобразная катастрофа, взрыв. Но то, что ты называешь исламским кризисом, мне кажется скорее проявлением здоровья, чем болезни…
«Речь здесь идет о том, что понимать под Исламом. Ислам, который исповедую я, заключается не в этом! Я научился от своей матери братству, крепкой солидарности, прямой связи с Богом, без всякого посредничества духовенства. Фундаментализм – это знак глубокого кризиса. Его возрождение связано с поражением, которое арабы потерпели от Израиля в 1967 году. После заката утопии панарабизма эти радикальные силы облачились в одежды панисламизма. Их звездным часом стали победа Хомейни в феврале 79-го и убийство египетского президента Анвара Садата в 81-м...».
Мы ничего не понимали. Помню, как в типографии моей газеты один уборщик, египетский эмигрант, отмечал свой день рождения. Он сказал мне: вы еще увидите, они вам еще покажут…
«Конечно. Фундаменталисты хотели захватить власть внутри отдельно взятых арабских и исламских государств, а затем перекинуться на Запад. В Египте они попытались сделать это, устранив президента, в Алжире в качестве оружия они использовали демократию, поскольку она в этой стране была под запретом. И поскольку попытка была сорвана, они перешли к откровенному, ничем не прикрытому терроризму. Урок заключается в следующем: корень терроризма – это Ислам, используемый в качестве идеологии для захвата власти».
С одной стороны ты отрицаешь, что это истинный Ислам. А с другой – ты очень суров с имамами, которые пожимают руку кардиналам, уверяя, что они готовы к диалогу, что они против терроризма. Как в случае с Миланом. Кардинал Теттаманци отправил письмо по случаю окончания Рамадана и оно было прочитано и поддержано одним эмиром, который стоит на стороне алжирских фундаменталистов... Впрочем, об этом сообщала (телекомпания) Rai...
«Ислам, который в Италии захватил в свое владение почти все мечети, рядится в эти коварные одежды. Они принимают законы демократии, чтобы занять территорию...».
Как на войне. Это их война.
«Именно. На Западе они пытаются господствовать над мусульманской общиной. И способом получить это господство является именно эта легитимизация, предоставляемая им церковными и гражданскими властями. Я борюсь, пытаясь объяснить, насколько это опасно, но безуспешно. Ты католик, может быть тебя выслушают».
Сомневаюсь…
«Это ошибка, эти люди преследуют ту же цель, что и террористы. Они хотят исламское государство. Одни при помощи насилия, другие – исподтишка».
Что же тогда нужно сделать, чтобы эта объявленная и уже идущая война не взорвалась трагедией? Ты писал, что нужно официально признать поражение двух моделей сосуществования, мультикультурализма и ассимиляционизма.
«Подтверждаю. Они несостоятельны. Мультикультурализм – это североевропейская модель. Она основывается на уверенности, что можно мирно сосуществовать в одном и том же социальном и правовом пространстве, сохраняя различные идентичности и представления о гражданстве. Еще до убийства Тео Ван Гога идеолог британского мульткультурализма, Тревор Филиппс, уроженец Карибских островов, негр, утонченный социолог, признал свою ошибку. Мульткультурализм создал ужасающие гетто. Кварталы пакистанских исламистов, индуистских индусов, сомалийских мусульман. Он раздергал ткань общества на отдельные ниточки, в этом причина взрыва».
В мультикультурализме каждый считает себя хранителем абсолютного нравственного кодекса: Ван Гог оскорбил мою идентичность, и я рассчитаюсь с ним: моя идентичность приказывает мне устранить богохульника.
«Именно так. Интересно отметить, что убийцей Ван Гога был голландец марокканского происхождения. Не столько иммиграция является разрушающим общество фактором, по крайней мере, на севере Европы, сколько появление в нем граждан, у которых не потребовали признать общую культуру, такие основополагающие ценности, как свобода и терпимость, священность каждой человеческой жизни. Напротив, им было сказано: каждый имеет право жить согласно собственной идентичности и культуре, спокойно чувствуя европейцем».
Европа как пустая скорлупа.
«Мы во всем ошиблись. Голландское общество, и бельгийское очень уязвимы».
Ассимиляционизм, напротив, явление французское…
«Конечно. Он предписывает каждому отказаться от своей культурно и религиозной идентичности, чтобы примкнуть к патриотизму, который совпадает с лаицизмом. Это невыносимо. Нельзя стричь всех под одну гребенку, нельзя превращать людей в однородную массу».
Существует американская модель: взаимопроникновение культур. Одна доминирующая культура, христианская, абсорбирует элементы иных культур и позволяет им изменять себя. Может быть, эта модель подойдет и Италии?
«Италия не избрала никакой модели. Она пассивно реагирует на опасности. Сегодня иностранцев около трех с половиной миллионов, из них треть мусульмане. У нас есть только гуманитарная модель волонтерства».
Что ты предлагаешь для того, чтобы избежать войны в Италии?
«Я предлагаю это для всего Запада: отвоевать свой дом. Спустя годы пустоты настало время вновь открыть, в чем заключается традиция этого западного народа».
Один друг рассказал мне, как он открыл в Турине «школу ремесел», кондитеров, столяров и т.д. группа исламистов захотела снять Распятие со стены. Он сказал им: если вы снимете его, то снимете и меня, и уничтожите причину, по которой мы открыли эту школу, чтобы вы могли учиться. Они сдались: он противопоставил им не идеологию, но свою жизнь.
«Именно так! Если Запад не вернет себе свою доброту и приветливость, то для христиан и таких исламистов, как я, все кончено».
И что же делать?
«Начнем с благоразумия и с твердости: никаких исключений в соблюдении законов, ценностей, признанных обществом в качестве основополагающих. Сильная государственная идентичность, на учредительном уровне. В религиозном плане – сильная идентифицирующая привязка к католицизму. На культурном уровне – необходимость изучать итальянский язык».
Ты думаешь, что христианская культура станет бастионом свободы для всех.
«Конечно. Она должна быть доминирующей, но не подавляющей. Вместе с тем необходимо сурово наказывать тех, кто гребет против течения, кто строит в мечетях и исламских культурных центрах теократическое государство в нашем государстве. Мы должны оздоровить эти почвы, как физические, так и ментальные, на которых сегодня произрастает культура исламского радикализма: мечети, исламские банки, каритативные ассоциации, школы».
Закрыть их?
«Нет. Их следует вернуть законности, преобразовав из центров политической власти в места молитвы, отобрать мечети у тех, кто использует их для власти и отдать их тем, кто молится».
Прости. Но почему эту работу не сделаете вы, исламисты антифундаменталисты, поскольку вас большинство, ты даже говорил, что вас почти 90 процентов.
«Ты прав. До сих пор мы предпочитали не поднимать шума. Нелегко мирной исламской семье выйти на солнечный свет: она рискует, и очень. Однако теперь мы обязаны показаться. Но пожалуйста, вы должны быть нашими союзниками. Это мусульманское большинство следует защитить и укрепить, ему нужно дать ощутимую поддержку».
Я могу позволить себе немного скепсиса? У меня есть исламские друзья, как ты. Но я не вижу за ними народа, который, напротив, следует за имамами.
«Нам угрожают. Пожалуйста, не нужно шутить над нами».
Ты бы дал право голоса иммигрантам?
«Для меня право голоса совпадает с гражданством. А оно не должно рассматриваться как результат действий бюрократической системы, но как признание того, что ты живешь в обществе с сильными христианскими ценностями».
Мы выиграем в этой войне, если будем мужественно отстаивать нашу идентичность?
«Необходимо быть очень, очень твердыми. Идентичность может быть разной, но нужно выбирать. Либо цивилизация, либо варварство».
тут уже народ подсуетился)))
